Заболела мама. завещанье нашла дочка у неё в шкафу и прочла
Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Заболела мама. завещанье нашла дочка у неё в шкафу и прочла». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.
- Как разместить тему в группе (2)
- Как разместить видеоролик по HTML — коду (2)
- Публикация музыкальных тем на Subscribe (1)
Before you continue to YouTube
- Психология отношений и знакомств
- Семейная психология
- Психология для молодых и целеустремленных
- Психология общения.
- Психология самоопределения
- Детская психология
- Психология красоты и здоровья
- Как похудеть
- Психология зависимостей
- Как бороться со стрессом
- Психология саморазвития
- Зачем жить
- Как добиться успеха
- Психология влияния
- Новости психологии
- Истории успеха «неудачников»
- Развивающие фильмы (рецензии)
- Музыка для релаксации (рецензии)
- Книги для саморазвития (рецензии)
- Вдохновляющие цитаты, афоризмы и статусы
- Распространенные случаи
- Научные исследования и эксперименты
- Практические методы
- Мотиваторы
- Притчи
- Сказкотерапия
- Праздники
- Известные психологи
Стих — завещание мамы.
Когда дети не замечают старание своих родителей – это самое страшное. Каждая мама жертвует:
- Карьерой.
- Фигурой.
- Свободным временем.
- Независимостью.
А в более зрелом возрасте мамы отдают все, чтобы их ребенок получил образование или имел собственное жилье. Самое плохое, что дочки могут не замечать жертвы со стороны своей мамы.
Поэтому начинают проявляться конфликты и рождаются обиды, которые в дальнейшем исправить не получится. В этот период крайне важно найти взаимопонимание и понять реальные жертвы.
Многие удивятся, но мамы могут запросто завидовать свои дочкам. Кто бы не говорил, но сейчас все живут лучше. Молодежь сейчас имеет возможность:
- Путешествовать.
- Посещать концерты любимых исполнителей.
- Отдыхать в караоке или клубах.
- Покупать одежду, которая им нравится, и многое другое.
Раньше все это было недостижимым, поэтому многие мамы завидуют. Как правило, мамы понимают, что завидовать глупо, но как перестать это делать? Также зависть может проявляться к красоте и молодости.
Каждая мама понимает, что она уже не станет молодой и не сможет жить в свое удовольствие.
Мамы всегда чувствуют давление, ведь они должны быть примером для подражания. Любая мама должна научить свою дочку готовить, расслабляться, работать и быть достойным человеком. Но как не сделать ошибку? В итоге матери чувствуют давление и просто боятся, что они не смогут сделать все правильно.
Дочки должны следовать примеру и не подводить. И даже когда они ссорятся со своими мамами, нужно сохранять привычные отношения и идти на уступки. Также любая дочка хочет, чтобы мама ей гордилась. Но находить взаимопонимание удается далеко не всегда.
В подростковом периоде многим девушкам может казаться, что они уже знают в этой жизни все. Конечно, мамы разделяют совсем другое мнение. Но и кто в такой ситуации прав?
Мама просто раздает советы, ориентируясь на свой жизненный опыт, а дочка их не принимает.
Также некоторые мамы явно перебарщивают с советами или вовсе влезают в жизнь своих дочерей.
Конфликтов по поводу советов масса, и здесь многое зависит от мамы. Мудрая женщина никогда не будет советовать, если дочь об этом не просит. Такое простое правило сведет конфликтные ситуации к минимуму.
Фото: Pixabay
Валерия, 47 лет:
Не считаю детство счастливой порой. В моем детстве были одиночество, страх, отчаянье, физическое, эмоциональное и сексуальное насилие.
Мои родители развелись, когда мне было три года. Отец пил и бил маму. Сначала приходил к нам, просил прощения, а потом исчез. Вспоминать об отце можно было только в контексте, что он «сдох под забором». Я тайно разглядывала его фотографии и радовалась, что похожа на него. И еще в одиночестве плакала, приговаривая: «Если бы папа был рядом, он бы спас меня от мамы».
Маму я очень любила. Не помню, чтобы она играла со мной в какие-то игры или читала книжки. Но моей любви это не мешало. Маме всегда было важно мнение окружения. Не дай бог кто подумает, что у нее, матери-одиночки, не удалась дочь. И поэтому она, отличная хозяйка, душа компании, спешащая всем на помощь, била меня за малейшие провинности, за опоздания домой на пять минут, за плохое поведение, за четверки, за всю свою неудавшуюся женскую долю.
Я, по мнению мамы, всегда должна была быть первой, лучшей. Я и была – умница, отличница, активистка, избитый породистый щенок с грамотами и медалями, которым можно гордиться перед друзьями и родственниками.
Но больше всего я боялась не физической боли. Я боялась перепадов маминого настроения – криков («не смей так разговаривать со мной, я твоя мать!», «не позорь меня»), унижения («ты такая же слабовольная, как твой отец, сдохнешь под забором, как и он», «ты еще не человек, ты получеловек»), агрессии («считай, что у тебя больше нет матери»), оскорблений («я посвятила тебе всю жизнь, я из-за тебя не выхожу замуж, а ты свинья неблагодарная»), игнорирования меня (когда она делала вид, что меня не существует, и не разговаривала со мной).
Мама сливала в меня все свои аффекты: злость, обиды, страхи, боль. Я привыкла улавливать малейшие колебания ее настроения. Как будто от меня зависел ее душевный комфорт. Как будто именно я должна была спасать ее изо дня в день. Я же не имела права злиться, обижаться, должна была быть сильной. Я не плакала даже у стоматолога, когда никакими наркозами и не пахло. Я все время чувствовала любовь к маме, страх, вину и эту мучительную, тягучую, скручивающую боль в солнечном сплетении. И часто думала: «Лучше б меня не было».
Конечно, она целовала, обнимала, тормошила меня, когда ей этого хотелось. Больше всего я любила болеть. Тогда мама становилась тихой, заботливой. До сих пор помню прикосновение ее губ к моему лбу, когда она хотела понять, не поднялась ли у меня температура.
Когда мне было 12 лет, ко мне в постель залез ее тогдашний мужчина и засунул мне руку под майку. Мне было больно (грудь только начала расти) и очень противно. Я рассказала об этом маме. Она так кричала, что я вру, что в тот момент я будто оглохла.
Я чувствовала панику, отчаянье, дереализацию, комната плыла у меня перед глазами. Но я привыкла, что «мать святая, мать всегда права». Ах да, еще всегда был прав учитель.
В 14 лет меня затащила в постель учительница русского языка и литературы. Я тогда даже не знала слова «секс» и понятия не имела, что бывают гомосексуальные отношения. Когда в самый первый раз учительница застонала от удовольствия, я спросила: «Вам плохо?» То, что это был сексуальный абьюз, я поняла спустя много лет. Учительница объясняла, что это любовь. Мне так хотелось тепла, близости, поддержки, что я в это поверила. Поверила в то, что у меня такой вот странный первый сексуальный опыт. Меня не очень интересовало, что делают с моим телом. Я будто раскололась и наблюдала со стороны за тем, что происходит в постели. Это длилось два года. Не было ни одного человека, с кем бы я могла поделиться происходящим. Словно я находилась в вакууме, в безвоздушном пространстве. До сих пор рада, что не рассказала тогда об этом маме. Она бы меня растоптала, уничтожила.
В 18 лет до меня домогался еще один мамин мужчина. Когда я поздно возвращалась домой, задвигал за мораль и орал, что «если бы я была его дочь, он бы меня за косы – и об стену». От такого лицемерия я взбесилась и рассказала матери о его домогательствах. Конечно, она не поверила. Снова крики, скандалы. Тогда я ушла из дома на какое-то время.
А в 19 меня изнасиловали. Групповое изнасилование. Их было трое. Я сопротивлялась, дралась. Мне разбили лицо. Когда я доползла до дома и разрыдалась, мать сказала мне, ревущей, что я и виновата, что «не надо *** [распутничать]» и потребовала: «Не ори! Отчим услышит». Больше мы об этом не разговаривали. Но эти слова травмировали меня больше, чем само изнасилование. Я, конечно, понимаю, что у наших родителей было трудное детство, отсутствие психологической помощи, их никто не учил справляться со своими эмоциями и тем более эмоциями детей. Но не думаю, что нужны какие-то особенные знания или сверхчувствительное сердце для того, чтобы обнять и пожалеть изнасилованную дочь.
Однажды, когда я была уже взрослой, мама меня прокляла. Так и сказала: «Проклинаю тебя». Не то чтобы я была верующей, но от этих слов мне стало страшно.
Как я справлялась? Всеми способами, которые заглушали боль: алкоголь, секс, творчество (стихи), селфхарм, попытки суицида, антидепрессанты, поиски своего психотерапевта. Я будто прошла через войну и зачем-то выжила. Нелегко осознавать, что твой первый и самый жестокий насильник – мать. Все другие абьюзеры были милосерднее.
Я замуровала свое прошлое от себя и старалась никогда-никогда о нем не вспоминать. Я внешне открытый, легкий, вполне успешный человек, любящий шутить и много смеяться. И еще я сильная. Могу выстоять там, где другие слягут. И помочь этим другим. Только вина всю жизнь придавливала. Иногда ненависть к себе. И флешбэки.
Это не любовь: как и почему матери портят жизнь своим выросшим дочерям
Елена, 56 лет:
Тебя уже нет больше двух лет, мама. Но почему-то меня «это» не отпускает до сих пор и, видимо, уже не отпустит. Может, из-за недосказанности – мы так и не проговорили всё. А еще потому, что «оно» перешло дальше, теперь уже к моему сыну.
Ты ушла, так и не пожелав меня выслушать, лишь однажды сказала, что тебе «не надо было на меня кричать», что было равносильно извинению, ведь ты никогда не извинялась.
А кричать ты любила, делала это самозабвенно, со вкусом, сама себя подогревала, входила в раж и в этом состоянии никого не слышала. Прорвать крикливую ругань было невозможно. Я оправдывалась, объясняла, доказывала – бесполезно. Тогда и выработала дурную привычку говорить мало (чтобы успеть вклиниться в паузу) и бить словом больно (чтоб достучаться). Когда я уже училась в старших классах, у тебя появился новый бзик: «Ты плохая дочь, уходи из дома». Я ушла после окончания школы – подыскивала квартиру и работу, пришла за вещами, и ты оставила меня. Не извинилась, но гнать перестала.
Я все детство пыталась понять, чем же вызывала у тебя такую ярость на грани ненависти. Ведь я знала тебя и другой: ты разговаривала с нами у теплой печки, пекла «Наполеон», играла в настольные игры. Да и я не была плохой дочерью: полностью взяла на себя заботу о младшем брате и домашние дела, так как отец рано погиб и ты поднимала нас одна. Я жалела тебя, любила тебя, оправдывала тебя. До нового скандала.
А еще было стыдно перед соседями, ведь твой крик стоял на всю улицу.
Ты не била, но могла так унизить, находясь в состоянии этого дикого транса-ора, столько гадостей наговорить, что еще хуже. Заводилась внезапно, с пол-оборота. Поводом могли быть разбитая тарелка, неубранные вещи, потерянный тобою же кошелек («признавайтесь, вы украли»). Однажды в запале вышвыривала белье из шкафа, под руку попался мой подарок. В школе на уроке труда к 8 Марта мы делали картину из пластилина на стекле, тебе очень понравилось. Схватила: «Не уберешь – разобью». До сих пор помню эту сцену как в рапиде: мы смотрим друг другу в глаза, затем подарок с размаху грохается об пол, летят осколки. Они во мне до сих пор.
Возможно, если бы я сразу выполняла твои приказы, была послушной, таких сцен не было. Но ведь ты же сама «выбивала» из меня слабохарактерность – чтобы «могла за себя постоять».
Однажды присутствовавшая при скандале знакомая сказала: «Ты за то время, что кричишь, дала бы ей тряпку, она и перемыла бы все полы». Эта фраза для меня стала ключом к разгадке: тебе просто нужен этот способ вампиризма. Чтобы вылить накопившуюся негативную энергию. А на роль девочки для битья была выбрана дочь. Возможно, потому что «пошла в породу отца», которого ты считала слабаком. На брате тоже отрывалась, но меньше – «ты старшая», или у него более легкий характер («в мою породу»), или потому что «сына всегда хотела».
Самое удивительное, что это не изменилось, когда мы сами стали родителями, я по-прежнему оставалась виновна во всех земных грехах. Чтобы сохранить свою психику, просто меньше общалась, уходила, видя, что ты начинаешь заводиться. И к прежним комплексам добавилось чувство вины за твою одинокую старость…
Я никогда не хотела тебе отомстить, но часто представляла тебя больной: ты лежишь в постели, я за тобой ухаживаю и все-все тебе рассказываю, а ты слушаешь и не перебиваешь. Это был единственный способ объяснить, что я чувствовала, когда была маленькой и такой же беспомощной. Чтоб ты поняла: ребенка надо любить, а не перебрасывать на него свои жизненные тяготы. Что дочь не «твое говно», а человек, которого нельзя ломать через хребет. Она не может быть такой, какой хочется тебе, просто потому, что она уже родилась другой. Помимо твоего или ее желания.
Но ты ушла внезапно. А незадолго до этого после очередного скандала и полуторагодовалого бойкота я пришла к тебе мириться, ведь ты никогда этого не сделаешь первая. Потому что могла не успеть и всю оставшуюся жизнь корила бы себя еще и за это.
Я перечитала уйму литературы по психологии, давно все разложила по полочкам, все поняла и простила тебя. Но заноза не выходит. Видимо, потому что я невольно поделилась ею со своим сыном. Больше всего на свете я бы хотела, чтобы неумение строить отношения с самыми близкими, доставшееся тебе от твоих родителей, закончилось на мне. Но, видимо, это проклятие рода.
Вера, 44 года:
Люблю маму. Каждый раз наворачиваются слезы, когда я с ней общаюсь. Люблю ее теперь как своего ребенка. Когда она умирала у меня на руках от инфаркта, когда в реанимации просила принести ей расческу, губную помаду и карандаш для бровей, я поняла, как ее люблю…
Но я помню, как гребла за ней говно, размазанное по квартире, как выводила ее из запоев, как выливала водку и не давала опохмеляться… Всегда буду помнить жуткие слова и фразы по отношению ко мне. Но я на нее не обижалась: за что ее прощать, она ни в чем передо мной не виновата, она такая, какая есть. Злилась – да и теперь злюсь, когда она начинает считать мои деньги.
В детстве всякое случалось. Совершенно жуткая для меня история (вот за нее я маму точно не простила), когда мне подарили на день рождения огромную куклу – пупса. Дядя из Германии привез. А мамина подруга подарила детскую мебель. Лет пять или шесть мне было. Это было такое богатство! Но мама взяла и все это отнесла в детский в сад, в свою группу (она была воспитателем). И мне это не просто не вернулось, но даже поиграть в это не пришлось. Это было предательством, аж до удушья.
Начиная с 12 лет я вязала безумные наряды из разных кусков пряжи, что мне отдадут или подарят. Каждый раз, когда я красовалась перед зеркалом, восхищаясь своим мастерством, мама говорила: «Сними и не позорься».
Мне 13 лет. Отдыхаем на турбазе. Я уже сформировалась. Стоим на пляже. Мама на меня смотрит и говорит: «Была бы ты красивой девкой, если бы не твои угри».
Мама с папой прожили 33 года вместе. Потом мама поехала в другой город, где познакомилась с мужчиной. Влюбилась. Он стал к нам приезжать.
Мама жутко меня ревновала к своему мужчине, выгоняла из дома, обзывала проституткой, шалавой и тварью за то, что я вышла из своей комнаты в свитере и колготках, чтобы погладить юбку на кухне. Мне было 19. Сколько они лакали водки тогда….
Старшая сестра моя, кстати, так и спилась, совсем деградировала, растеряла навыки коммуникации. Мама пить перестала после инфаркта.
Когда от меня ушел отец моей дочки (я тогда уже была паркетным журналистом, хорошо выглядела, нормально зарабатывала, появились интересные друзья, умные и богатые мужчины), дочке было четыре года. И как-то автоматически мама стала ею заниматься. Даже в больницу с дочкой ложилась. Жили мы втроем в маминой трехкомнатной квартире. Мою квартиру мама сдала квартирантам, причем пока я отдыхала на базе отдыха. В тот период у меня был женатый мужчина. Естественно, я общалась с ним тогда, когда ему удобно. Помню, мы вместе с ним провели субботу, он учил меня водить машину, а вечером подвез до дома. В воскресенье мы с мамой и дочкой готовили вкусности, общались. Позвонил мой мужчина, предложил пообедать вместе. Я стала одеваться. Мама развернулась ко мне и тихо так произнесла: «Нет, ты никуда не поедешь. Тебе хватит одного раза в две недели. Не надо так часто заниматься сексом». Обедать я уехала вместе с дочкой.
Во вторник уже выпроводила квартирантов из своей квартиры, в четверг заказала «Газель», чтобы перевозить вещи в свою квартиру. С мамой случился гипертонический криз. Она вызвала скорую, когда увидела, что я забираю кровати, диваны, игрушки. Я сказала, чтобы она училась жить одна. После того, как мы разъехались и стали ходить друг другу в гости, отношения наши стали корректнее.
Как я живу? Да нормально. Как я могу о чем-то сожалеть? Это моя жизнь. И ее не переделать. Был период, когда меня так затопил страх одиночества, что я меняла партнеров по двое за день. Безумный год был. Потом успокоилась, но начала пить. Однажды попала в больницу под капельницу на три дня: разрыв слизистой между пищеводом и желудком. Меня выворачивало кровью. Бросила пить совсем. Через год бросила курить.
Через пару лет, в 2010-м, меня накрыла депрессия. Панические атаки до обмороков. Я постоянно умирала. Только в 2011-м обратилась к психотерапевту. Он объяснил, что такое панические атаки. Начался период «таблеток счастья» – антидепрессанты, транквилизаторы… Два года проходила курс психотерапии. Все это время работала, работала, работала. Но есть то, что меня мучает. Я никогда не была замужем. Отец моей дочки так и не предложил мне выйти замуж. Никто из других мужчин никогда не говорил «выходи за меня замуж». Возможно, потому что я сама стала вести себя как мужчина.
Я принимаю жизнь: есть мама, сестра, дочь, друзья, мужчины, коллеги… Я дозированно со всеми общаюсь. Когда хочу. У меня нет слова «должна» по отношению к близким.
Мамина квартира для меня сейчас – место тыла. Я могу попроситься к ней ночевать, когда мне сильно плохо. Мы с ней обнимаемся, я люблю залезть к ней под мышку и полежать так. Мне нравится, как она пахнет, хотя теперь к ее запаху прибавился запах старости. Ни слова упрека или осуждения, даже когда приползаю к ней раненой и больной, от нее не слышу.
Андрей, 38 лет:
Основная эмоция, с которой ассоциируется детство, – страх. Физическое воздействие ко мне применялось редко (ну, отец пару раз выпорол ремнем да мать несколько затрещин дала с размаху). Главное ощущение – несоответствие тому образу идеального ребенка, который жил в голове у каждого из родственников. Иногда эти образы друг от друга отличались, и было непонятно, какой из них «правильно» идеальный.
Самым суровым наказанием было не собственно наказание (угол, лишение развлечений и т.д.), а огорчение родственника. Мама/папа/бабушка/дедушка обиделся/обиделись – всё, конец света: я полное ничтожество и не заслуживаю того, чтобы жить на Земле. Нужно как можно сильнее и дольше унижаться, чтобы заслужить их прощение.
В подростковом возрасте, когда происходила перестройка не только организма, но и мировоззрения, меня продолжало угнетать все возрастающее ощущение собственной никчемности, «неправильности», ненужности. Как будто «товар» не соответствует заявленным характеристикам и потому неликвиден, даже на распродаже с огромной скидкой на него вряд ли кто позарится.
Родители развелись, но при этом продолжали воевать за то, кто склонит меня на свою сторону. Мать постоянно обвиняла в том, что я весь в своего папашу-урода (даже когда я просто хотел есть или шел в туалет, звучали злобные реплики типа «весь в папашу, только жрать и срать, а толку никакого нет», слишком долго был в душе – «что угодно, лишь бы не уроками заниматься», делал уроки и не успел убраться или устал – «такая же свинья, как папаша, вас в один хлев надо поместить, давать помои раз в день, и пердите и срите там под себя»). А отец возмущался, что у меня «бабское воспитание».
Для сверстников я был слишком «правильным» (я боялся долго проводить время в компании), а по возвращении домой меня часто ждал скандал с двух-трехчасовым ором на тему того, какой я дебил безмозглый, скотина бессовестная, что меня надо сдать в психушку, срочно вправить мозги, иначе меня ждет тюрьма или скорая гибель.
Я научился по звуку открывающейся двери в подъездном тамбуре определять, кто именно заходит в коридор, и если понимал, что мать, у меня весь организм начинал сжиматься и трястись от страха: а вдруг она снова с порога начнет ругаться.
Мои собственные вкусы, желания и устремления постоянно объявлялись дурью, которой нормальный человек маяться никогда не будет.
Мать любила, глядя мне в глаза, монотонно-стонущим криком повторять: «От тебя ничего не зависит! У тебя НИЧЕГО НИКОГДА не получится!!».
Анастасия, 28 лет:
Мои родители развелись, когда мне было семь лет. Отношения их были абьюзивными. Мама была жертвой. В общем-то, у нее был выбор – быть жертвой или нет. Но в наших с ней отношениях у меня выбора не было.
Как только родители развелись, а развелись они со скандалом, с разделом имущества, я стала слышать с завидной регулярностью, что мой папаня козел. Не слушать это у меня варианта не было. У мамы была очень большая обида. Результатом стало то, что мой отец перестал со мной общаться. Некоторое время папа забирал меня на каникулы, выходные. Мама вставляла палки в колеса. А отец мой такой неженка, что общаться со мной прекратил. Отношения восстановились, только когда я стала поступать в университет.
Голос у меня прорезался лет в 15. На мамины закосы о том, что я копия отец, а отец козел и мудак, я начала говорить, что мне крайне это неприятно, что я это слушать не хочу, что пора сворачивать эту заевшую пластинку. Мама очень бурно реагировала, доходило до скандалов. Любая наша ссора сводилась к обсуждению отца. Она до сих пор не пережила обиду на него.
Когда я стала общаться с отцом, убедилась сама, что он так себе человек. И маме не надо было об этом петь мне на протяжении 27 лет. По сути, она скидывала свою нерешенную психологическую проблему, свою боль по результатам брака на меня. Какого фига на мне, мама, лежит твоя ответственность за твой неудачный брак, почему я в этом виновата?
Конечно, у меня есть на нее обида за это, но я не хочу прерывать отношения. Мы прекрасно общаемся, она мне очень сильно помогает. Но даже работа с психотерапевтом не дала мне возможности полностью отпустить эту ситуацию.
Гораздо интереснее получилось с отцом. Наши с ним отношения тоже были абьюзивными, в которых я назначила себя быть жертвой. Уже студенткой я ездила к нему несколько раз за год в другой город. И каждый раз возвращалась оттуда с тяжелым сердцем. Он крайне сложный для общения человек. И только полтора года назад, когда я пошла к психотерапевту и рассказала, что вот я езжу к отцу и возвращаюсь оттуда со слезами на глазах, он меня спросил: а зачем ты туда ездишь, ты что, мазохистка?
Такую простую мысль сказал психотерапевт: не обязательно любить своих родителей только потому, что они твои родители. Если тебе трудно, почему не прекратить отношения? Как много проблем решает эта мысль.
Еще появление своего ребенка позволило мне понять, что если ты своего ребенка любишь, ты сам проявляешь инициативу, ты хочешь знать, как твой ребенок живет. Ты хочешь, чтоб ему было хорошо, ты интересуешься им.
Токсичная мать. 7 приемов, которыми она убивает своего ребенка
Марина, 42 года:
Я не хочу рассказывать свою историю. Тяжело погружаться в эту бездну. Но не смогла проигнорировать тему, близка очень. На мой взгляд, у конфликта «мать – дочь» не бывает happy ending. Если это реальный конфликт, а не детские обиды: мол, в школьные годы била ремнем за двойки и не пускала на дискотеки.
Реальный конфликт – это когда ты в 15 лет начинаешь подозревать, что «с тобой поступают как-то не так», в 20 осознаешь, что это на самом деле так, а в 30 и 40 хлебаешь это самое «как-то не так» полной ложкой. И все заверения, которыми в юности пичкали доброхоты-родственники («вырастешь, поймешь, как мама была права», «еще спасибо родительнице скажешь», «будешь взрослая, вместе с мамой посмеетесь»), рассыпаются под твоими ногами.
Это страшно, поскольку пуповинная связь чертовски сильна. И все эти годы тебя дерет на части чувство вины – не смогла наладить отношения с матерью, и жесткое понимание, что наладить ничего невозможно, ибо человек тебя не слышал ни в 15, ни в 30, ни в 40 лет. И не услышит никогда…
Мать с возрастом начинает требовать все больше внимания и душевного тепла, а взять все это неоткуда… Поскольку ты этого материнского тепла (как и внимания) не получала.
Катя
Сначала Катя не решалась обращаться в полицию, боясь огласки. Она попыталась выгнать мужа-насильника, но тот отказывался уходить. Тогда рассказать правду правоохранителям всё же пришлось, и педофила приговорили к 15 годам колонии. Но жизнь девушки и детей уже не будет прежней. Ей придётся переехать туда, где её страшную историю не знают и не смогут лишний раз травмировать дочку. Также Катя считает, что насильнику вынесли слишком мягкий приговор. Она боится, что, оказавшись на свободе, монстр снова причинит вред ей и детям.
- Мысли (249368)
- Стихи (181411)
- Юмор (168710)
- Жизнь (134656)
- Любовь (101893)
- Ирония (83661)
- Отношения (56822)
- Анекдоты (34607)
- Люди (29570)
- Женщины (22922)
- Чувства (21608)
- Размышления (17879)
- Цитаты (17528)
- Счастье (17097)
- Проза (17039)
- Все категории
Эксперимент был в самом разгаре, когда произошёл ещё один неприятный инцидент. Как-то раз утром Женя дождался, когда мама уйдёт на работу, и зашёл в ванную помастурбировать. Был обычный день мамы, не предвещавший ничего интересного. Женя любил расслабиться, подставить крошечную головку под тёплую струю воды, льющуюся из крана. Вода ласкала нежнее рук, она напоминала женский ротик. Он забывался в такие моменты, улетал в фантазиях в мир, где нет длинных членов, долбящих женские влагалища, где есть только нежные прикосновения губами. Тётя Мария сосала его пенис, её тёплый язычок натирал до умопомрачения головку, она – Мария Дмитриевна – заканчивала минет, вытягивая из Жени слабый, размытый по времени оргазм.
Дверь неожиданно распахнулась.
– Ой, извини! – пискнула Марина и зажала глаза рукой. Она спешила, бежала в сапожках по коридору. Вернулась домой за телефоном, который оставила на стиралке. Теперь всё в ней перевернулось. Сын со спущенными штанами, в странной позе, стоял бочком возле раковины. Его тонкий пенис, зажатый в пальчиках, лежал на ладошке головкой вверх. Женя направлял его под неспешную струю воды. Она только ухватила взглядом картину, осознала ошибку, и теперь стояла шокированная за дверью, не решаясь просить прощения. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что чувствует Женя. В тот короткий миг, когда их глаза встретились, она почувствовала его испуг, стыд, отвращение к ней, ненависть. Как же она глупо влетела в квартиру, куда она только неслась, как угорелая? Как теперь лучше поступить? Ведь сын неспроста хлопнул дверью и клацнул засовом. Этот звук грянул как приговор, грубо оттолкнул её. Словно хотел сказать: «Оставь меня в покое! Не суй свой нос куда не следует!»
Марина Дмитриевна виновато поплелась к домашнему телефону, стоявшему на полочке в углу коридора, вызвала такси и, так ничего не сказав сыну, поехала на работу.
Вечером она впервые постучалась в его дверь.
– Можно войти? – робко спросила она.
Женя не отвечал.
Она постояла в нерешительности в темноте, прежде чем приоткрыть дверь и заглянуть внутрь. Он сидел как всегда за компьютером, не обращая на неё внимания. Недавно он зачем-то пробил себе губу и нос. Колечки, причиняющие неудобство, боль, которую он испытал во время операции, которую он, возможно, до сих пор испытывает, добровольно, – это ли не признак депрессии? В хмуром безразличном взгляде сына Марина увидела ненависть, заставившую её содрогнуться. Всё, чего она достигла с таким трудом, было разрушено одной нелепой случайностью.
– Можно войти? – снова почти шёпотом сказала она, выглядывая из-за двери. Что-то заставило её глупо улыбнуться. Она готова была расплакаться от безысходности, от страха, от щемящего душу чувства одиночества, надвигающегося со старостью.
Женя молчал, губки презрительно поджимались, глаза вяло скользили по экрану.
Ему не было до неё никакого дела. Марина понимала, что заслужила к себе такое отношения. Она заслуживает и не такое, думала она. За то, что случилось с ним в детстве, она вообще должна сидеть в тюрьме. Её должны стерилизовать, чтобы она больше никогда не рожала детей и никого не калечила.
Марина Дмитриевна прикрыла дверь, доплелась до своей комнаты и рухнула в постель. Она ревела не меньше часа. Потом, когда слёз почти не осталось, она поднялась с кровати, решительно открыла шкаф и начала снимать с себя одежду.
Женя сидел за компьютером в спортивных штанах и майке. Засунув одну руку под резинку трусов, он круговыми движениями натирал шишечку головки члена. Другой он переключал фотографии на экране. Порно-актриса с каштановыми вьющимися волосами, как у мамы, широкими бёдрами и большими грудями снимала с себя по одному предмету одежды, постепенно обнажаясь до нижнего белья.
Дверь медленно распахнулась. Женя незаметно убрал руку из штанов и закрыл окно порно-сайта. В дверном проёме стояла Мария Дмитриевна: в короткой чёрной майке, короткой юбке с клетчатым узором, гольфах с таким же узором из розовых с фиолетовым ромбиков. Скучающая красотка с оголённым пупком и серебряной брошкой в свежем пирсинге сделала шаг в комнату, прикрыла за собой дверь. Тётя Мария стала значительно выше в туфлях-стрипах из прозрачного силикона. Заметив пристальный взгляд Жени, она повернулась к нему попой, задрала юбку и, выкрутив шею, спросила:
– Так нравится?
Женя кивнул. Он смотрел на неё с открытым ртом. Стринги с такими же ромбиками впивались в попу, обнажали выпуклые контуры больших губ влагалища. Возбуждённая улыбка медленно окрасила губы Жени, глаза заблестели ожиданием.
Тётя Мария улыбнулась в ответ, подтянула юбку и, покачивая бёдрами, подошла к нему. Опустилась перед ним на коленки и обняла за ноги.
Они встретились глазами.
– Хочешь поцеловать меня? – спросила она, изучая его пытливым взглядом.
– Да, – шепнул Женя.
Её руки скользнули по бокам, провели по бёдрам и, достигнув коленок, остановились.
– А ты умеешь целоваться? – тётя Мария коварно улыбнулась.
Женя виновато опустил глаза. Ему не хотелось больше врать, но и правда казалась ужасной.
– Нет, – чуть слышно прошептал он.
– Хочешь научиться? – голос тёти Марии стал таким добрым, проникновенным.
Женя легонько кивнул.
– Тогда поцелуй меня, – она быстро облизнулась, глаза сверкнули шоколадным блеском.
Женя встретился с этими глазами и обомлел. Это были мамины глаза – родные глаза, к которым он привык с детства. В этих глазах было заложено больше любви, чем может вместиться в душу человека. В этих глазах он тонул, к ним прислушивался, их боготворил. Теперь эти глаза просили немножечко любви взамен. Они молили о взаимности, хотели, чтобы он стал ближе.
Липкие напомаженные губы медленно приоткрылись, обнажив белую полоску зубов. Мама готовилась к поцелую: губы снова слиплись, разомкнулись, язык непроизвольно облизнул серединки губ. Рот оставался полуоткрытым, мамина грудь высоко вздымалась. Мария волновалась, но Женя не замечал этого. Ему казалось, что тётя Мария всего лишь хочет научить его целоваться.
Он наклонился и накрыл сладкие губы своими. Влажные мягкие подушечки губ зашевелились, запульсировали. Тётя Мария не спеша присасывалась к нему. Он прикрыл глаза, как это делают в фильмах. Чувство эйфории накрыло лавиной как тогда, во время утреннего оргазма, вызванного поцелуем. Только в этот раз он сам контролировал удовольствие, исходящее от мамы. Сам решал, как её целовать. Она поддавалась его желаниям, пассивно отдавала губы и дёсны на изучение. Лизнула его кончиком языка по губам, и он чуть не потерял сознание – так нежно и возбуждающе она это сделала. Её тёплое дыхание передалось ему. Они дышали одним вдохом, слюна смешалась. Это был первый поцелуй в его жизни: робкий, стеснительный, неуклюжий.
Марина легонько гладила сына ладонью по щеке и шее. Бесстыжий наряд, в котором она сидела перед ним на коленках, уже не вызывал в ней противоречия. Она научилась не думать о моральных запретах, убедила себя, что занимается психотерапией сына. Ей хотелось сделать Женю счастливым и, кажется, у неё начинало получаться.
– Теперь ложись спать и ни о чём не беспокойся. Ты отлично целуешься, – сказала она, улыбнувшись ему на прощание.
Женя смотрел, как тётя Мария уходит за дверь, слегка виляя бёдрами. Внутри него дурманящий туман кружил голову, пьяным масляным взглядом он провожал зрелую красотку, которая с недавних пор поселилась по соседству и уже научила его целоваться.
Почему взрослая дочь жестока со мной?
Материнская любовь не имеет границ, она жертвенна по определению. На что только не готова пойти мать, чтобы сделать ребёнка счастливым, защитить его от произвола судьбы.
Ослеплённая страстью, Марина сгорала от любви к сыну. Только сейчас она осознала, насколько сильно любит своего мальчика. С первого дня эксперимента она попала в другой мир, где сын любит её, хочет близости.
Пускай даже интимной. Она станет первой женщиной в жизни сына, подарит ему мечту. Его первый опыт будет незабываемым, невероятным. Сын не испытает горечи отказа, не погрузится в пучину расставания. Он выпьет чашу первой любви до дна, и сладкое послевкусие будет тянуться с ним ярким воспоминанием всю жизнь. Она научит его не стыдиться чувств, не сожалеть о случившемся. Она будет хранить с ним тайну – одну на двоих. Она выпьет свою горькую чашу до дна, чтобы сын был счастлив, чтобы боль ушла. Она загладит свою вину перед ним до конца.
Так Марина думала, долго ворочаясь в постели перед тем, как уснуть.
На следующее утро после неудачного вторжения в ванную она проснулась с твёрдым намерением больше никогда не возвращаться к материнской роли, оставаться желанной в глазах сына. Был день Марии – выходной день на работе Марины. Она вышла из комнаты в синих трусиках и белой маечке с оголённым животом, зашла в ванную, оставив дверь открытой. Умываясь, она вспомнила, что ещё вчера видела сына мастурбирующим над этой раковиной.
«Сына подруги!» – поправила она себя.
Сына подруги она видела голым, мальчик постыдился её. Она должна попросить прощения.
В этот момент в зеркале мелькнула фигура Жени. Он замер в коридоре, рассматривая её попу. Марина буквально почувствовала его горячий взгляд на спине. Столько желания и силы было в этом взгляде.
– Доброе утро, – сказала она, улыбаясь в зеркало.
– Доброе утро, – ответил он, улыбаясь в ответ.
– Как спалось?
– Хорошо.
Он продолжал пялиться на её попу, гладил её взглядом.
– Вчера я нечаянно увидела тебя голым в ванной, – она повернулась к нему лицом, скрестила руки на груди. На лице её застыла любимая улыбка искусительницы.
Женя нахмурился, отвёл глаза в сторону.
– Я подумала, что всё должно быть честно.
Он вопросительно поднял глаза.
– Знаешь, что такое честно? – спросила она.
– Честно значит справедливо, – в его глаза мелькнула тень обиды.
– Да, честно значит справедливо. Ты внимательно смотришь?
Он кивнул, не отрывая от неё взгляда.
Она взялась за края маечки и медленно потянула их вверх.
Его глаза загорелись возбуждённым блеском. Взгляд, прикованный к ней, опустился на грудь, скользнул по лобку и бёдрам. Его губы приоткрылись. Женя заворожённо следил за каждым движением.
Она стянула маечку и осталась перед ним в чёрном спортивном бюстике и синих трусиках.
– Голое тело – самое красивое, что создано на земле. Человек должен любить своё тело. Стыдиться себя – значит не уважать себя, – она расстегнула бюстик и освободила девочек. Они двумя куполами заколыхались на груди. – У тебя красивое тело. У меня тоже, – Марина наклонилась и, стянув с себя синие трусики, положила их рядом.
Она стояла перед ним абсолютно голая, только вчерашняя брошка оставалась в пупке. Вялые пористые соски торчали пупырышками вверх, на лобке тонкая свечка коротко подстриженных волос заканчивалась складочкой вагины.
Марина вызывающе смотрела на сына серьёзным не терпящем улыбок взглядом. Он не выдержал и стыдливо отвёл глаза.
Она улыбнулась.
– Ты не против, если я похожу так по квартире? – её ласковый голос прозвучал загадочно даже для неё самой.
Он покачал головой. Конечно, он был не против. Он был смущён, напуган. Но этот стыд пройдёт, думала она, он научится воспринимать её тело спокойно. Её нагота больше не будет пугать его.
– Тогда идём, я приготовлю тебе завтрак.
Она всё же надела белые стринги. Босиком на цыпочках поскакала на кухню, где Женя уже занял любимое место возле холодильника. Он встретил её довольной улыбкой, его горящие глаза, не отрываясь, следили за колыханием грудей.
– Что тебе приготовить? – скрывая волнение, спросила Марина.
– Омлет, – тихо ответил он.
Она подошла к плите и, оставив на секунду мысли о ласковых любящих глазах сына, начала готовить. Приятное тепло распространялось по телу, внизу живота. Ей хотелось выгибать спину, как кошка. Мужское внимание возбуждало, она поднималась на цыпочки, вытягивалась к шкафчику. Внутри неё играла музыка. Марина включила радио. Пританцовывая, она готовила омлет.
– Может, тоже разденешься? – спросила она, сдерживая смех.
– Нет, – он усмехнулся.
– Чего так? – она уже раскладывала омлет по тарелкам.
– Холодно, – рассмеялся он.
Она подхватила его смех, села напротив. Груди свисали над краем стола, непривычно колыхались в такт с движением рук.
– Я бы хотела, чтобы ты не стеснялся меня. Может быть, я смогу нарисовать тебя.
Недавно у Марины появилось новое хобби: рисовать карандашом во время приёма экзаменов. Время уходило много, скучно сидеть часами в экзаменационной комиссии. Вот она и приноровилась рисовать.
– Голым? – заинтересовался Женя.
– Конечно.
Он смущённо улыбнулся, но тут же понурил взгляд в стол. Улыбка сошла с лица, Женя задумался, и Марина не стала тормошить его расспросами.
«Не всё сразу, – думала она. – Надо дать ему привыкнуть. Скоро он сам проявит инициативу».
Прошло ещё пару недель. Марина регулярно разгуливала по утрам в одних трусиках. Днём после работы она надевала топики, шортики, вечером – обтягивающие вечерние платья. Дни мамы остались в прошлом. Скоро Женя заметил, что новая мама нравится ему больше, чем прежняя.
Тётя Мария тоже проявляла материнство, делала это легко и развязно. Так лучшая подруга заботится о мальчике, временно оставшемся без присмотра. Было что-то задорное в её манере общаться с юных хозяином квартиры. Она заигрывала с ним, соблазняла, дружила и в то же время подтрунивала.
Однажды она, полная решимости и озорства, заскочила к нему в комнату, подкралась, по-кошачьи расправив ногти, и накинулась, запустив пальцы в волосы.
– А-м! – пошутила она.
Быстро наклонилась и присосалась к губам. Её язык проник глубоко в рот и тут же вышел. Она сделала шаг назад, разглядывая сына.
– Как там девушки из интернета, не пристают к тебе? – спросила она со смехом. – А то я уже начинаю ревновать.
Он не нашёлся, что сказать. Сидел, очарованный игривым настроем тёти Марии. Красное платье плотно облегало круглые бёдра под узкой талией, груди без бюстика свободно колыхались под тянущейся тканью.
Что он мог ответить маме-красотке? Девушки из интернета не пристают к нему, да и не пристанут, потому что короткие вялые хвостики не интересуют их. Они и в глаза-то ни разу не видели таких маленьких писечек. Они трахаются с жеребцами, котята с пипетками их не интересуют…
Марина Дмитриевна уже в который раз заметила, как неожиданно меняется настроение сына. Только что он улыбался, и вот уже сидит хмурый, опустив глаза в пол.
«Что-то тревожит его», – вздохнула она про себя, но не подала виду.
– Массаж? – тем же весёлым тоном предложила она.
Женя всегда с удовольствием делал массаж шеи и спины. В этот раз Марина стянула с себя платье и осталась перед сыном в одних стрингах. Она легла спиной на кровать.
– Что-то у меня грудь побаливает, – сдерживая хитрую улыбку, с притворной усталостью произнесла она.
Женя в растерянности топтался перед ней, глаза, не отрываясь, следили за колыханием твёрдых сосков, окружённых бледными ореолами.
– Ну что, так и будешь смотреть? Или всё-таки сделаешь массаж? – Марина недовольно поджала губы.
Он опомнился, подсел рядом, дрожащей рукой выдавил массажное масло в руку. Первое прикосновение к твёрдой долине между холмами заставило Марию Дмитриевну выгнуть спину и прикрыть веки.
– Да, вот так, – промурлыкала она.
Её грудь высоко вздымалась, Женины движения становились всё увереннее. Он захватывал края грудей, наконец достиг сосков, и она вновь вздрогнула. Его нежная ладонь испуганно остановилась, прошла по кругу, чтобы через секунду вернуться к возбуждённым соскам. Они стали шире, больше, торчали на пол-сантиметра. Прикасаясь к ним, он чувствовал необычную твёрдость. В этих сосках на мягких шарах грудей сосредоточилось удовольствие мамы. Она выгибала спину, извивалась под ним, пытаясь найти его ладони на центрах чувствительности, тихо постанывала, как делала это всегда при массаже шеи, облизывала раскрытые губы, подсматривая за ним через полуоткрытые веки.
– Теперь моя очередь, – Мария одарила его загадочной улыбкой, приподнялась и села рядом. – Я ещё ни разу не делала тебе массаж.
– Я не люблю массаж, – напрягся Женя.
– Ты просто ни разу не был в массажном салоне. Представь, что я – массажистка. Снимай майку!
Женя неохотно стянул майку и лёг на спину. Мама села на него верхом. Пальцы её рук, как два веера заскользили по стройной груди и животу. Она гладила его нежно, втирая масло в белую кожу. Его припухлые соски проявили чувствительности, затвердели маленькими пупырышками, грудки и животик предательски отозвались на ласки руками. Тепло, исходящее от маминых рук проникло в тело, жар прилил к его лицу. Внизу живота знакомое возбуждение набухло в лобке. Мама наклонилась и заскользила своими шарами по Жениной груди.
– Тайский массаж, – томно прошептала она.
Женя сходил с ума от удовольствия, руки сами нашли мамину попу и остались лежать на ней. Мария накрыла его рот губами, нежный игривый язычок скользнул между зубов. Посасывая, мама ёрзала на нём, тёрлась затвердевшими сосками, одновременно постанывая. Это был почти секс. Спонтанный первый секс в его жизни!
Словно услышав его мысли, Мария Дмитриевна легла рядом и продолжила тереться сосками сбоку. Её рука заскользила по груди сына, змеёй опустилась по животу к резинке штанов. Мама попыталась усыпить бдительность поцелуями, быстрыми переходами от сосков и ключиц к солнечному сплетению и пупку, но Женя уже плотно сжал коленки, спрятал между ног свой вялый хвостик. Ему не хватало воздуха, он волновался, целуя маму вытянутыми губами. Она оторвалась от него на секунду, разглядывая сына влюблёнными глазами.
Так её рука проникла под резинку штанов и трусов и замерла на голом лобке, наткнувшись на сдвинутые вместе ноги.
«Он боится!» – мелькнула тревожная мысль.
– Можно тебя погладить там? – шёпотом произнесла она, целуя сына в ушко.
– Нет, – так же шёпотом произнёс он возбуждённым голосом.
– Почему? – Марина перешла от шёпота к тихому голосу.
– Он слишком маленький.
– Хм… – Марина сделала вид, что приятно удивлена. Она смотрела в глаза сына бездонными шоколадными глазами. В её взгляде чёртики играли ча-ча-ча. – А мне нравятся маленькие.
Женя усмехнулся.
– Не правда, – невесело отозвался он.
– Откуда ты знаешь?
– Всем нравятся большие.
Марина вдруг поняла, что так сильно беспокоило сына всё это время. В душе её разверзлась старая рана, из которой фонтаном хлынули слёзы и кро��ь.
«Держи себя в руках!» – приказала она себе и выдавила очередную улыбку.
– Почему ты думаешь, что у тебя маленький? Дай мне посмотреть, – она капризно поскребла ногтиком Женин лобок.
-
Новые темы
-
Новые ответы
-
Каталог тем
- RSS форума
-
О комментировании статей
-
О работе на форуме
-
О работе в кабинете
-
О работе с RSS
Заболела мама. Завещание нашла дочка у нее в шкафу…
Что мне важно сказать тебе – что я рядом, и я верю в тебя. Что мне нужно сейчас – видеть твои счастливые глаза.
***
Одно только – подкрадывающаяся старость. И страх пустоты, немощности и одиночества. Пока еще только страх. Но как же сильно мне хочется «вцепиться» сейчас в твою семью, твои проблем ы, планы, заботы. Лишь бы не быть одной.
***
И я ищу, чем заполнить себя – новые увлечения, творчество, подработка. Мне очень важно найти сейчас опору не в тебе, а в себе. Чтобы ты была свободна.
***
Я очень люблю тебя, моя девочка, мой родной человек через всю жизнь. И я так счастлива быть твоей мамой.
Раньше для меня было просто подвигом отпустить дочь. Разрешить ей самой ездить в школу, самой решать, что надевать на улицу, самой учиться без контроля с моей стороны.
Отпускание — очень важный момент в жизни девочки. В определённое время маме нужно разрешить дочке быть самостоятельной. Нужно уменьшить контроль, связанный с учебой, с одеждой с друзьями. Можно давать советы, сопровождать. Но не контролировать. В противном случае у дочери не будет возможности взрослеть.
Правильно взрослеть. Взрослеть, проходя свои жизненные уроки, набивая свои шишку, набираясь своего опыта. Для того чтобы повзрослеть в положенный срок, а не в 35 лет.
Для этого маме нужно научиться доверять своей дочери, доверять миру. Но как же это сделать? Здесь на помощь приходят женские сказки. В них описаны базовые женские ценности, показаны возможные сюжеты развития женской судьбы, раскрыты основные ловушки и опасности. Проживая сказки вместе с дочерью, можно научить её «уму-разуму», предостеречь, показать последствия поступков. Но главное — объяснить, что в жизни, как и в сказке, конец всегда закономерен. Прекрасные сказки для девичьего воспитания — «Золушка», «Морозко», «Гуси-лебеди», «Принцесса на горошине» и многие другие.
10909
11452
11740
11667
Фото 22809
10741
Фото 8911
Дети и родители не всегда готовы понять друг друга. Старшее поколение старается поддерживать иерархию, поскольку считает себя более опытным и много повидавшим на своем пути. Младшее поколение либо становится инфантильным, либо всеми силами пытается умалить авторитет родителей и стать независимым. В идеальном варианте мама и дочка должны поддерживать друг друга и в радостные, и в тяжелые минуты. Им предоставляется возможность стать наилучшими подругами, которые могут поделиться опытом своих поколений. Если у вас с мамой нет таких доверительных отношений, попробуйте понять, на какой стадии вашего взросления что-то пошло не так.
Опытные психологи делят отношения между детьми и родителями на три основные стадии:
- «Мама, обними». Это стадия детства, когда ребенок очень остро нуждается в маминой ласке, прикосновениях, общении. До определенного периода жизни маму и малыша связывают невидимые узы, которые являются не только духовными, но и физическими.
-
«Мама, отпусти». Это подростковый период, когда появляется потребность к самостоятельности. Данное время может сопровождаться протестами, бунтарством, уходами из дома. Юная девочка изо всех сил стремится в некотором роде заменить маму, взять на себя ее функции. Но молодой организм еще недостаточно окреп, поэтому совершаются ошибки, и дочка снова возвращается к матери.
-
«Мама, отстань». Это время полного взросления, когда из девочки уже сформировалась взрослая женщина. Сейчас мамины советы и наставления кажутся лишними. Они не только не помогают, но и раздражают, поскольку не дают возможности жить так, как вам хочется.
Чтобы понять, как найти с мамой общий язык, необходимо вспомнить все вышеописанные стадии. С точки зрения психологов, они являются абсолютно нормальными для любой семьи. И вполне естественно, когда они проходят, все возвращается на круги своя. Но если отношения не стали близкими, нужно вспомнить себя в тот период и понять, кто именно был виновен в том, что происходит сейчас.
Вы будете постоянно говорить «Не могу найти с мамой общий язык», если с детства не получали достаточное количество тепла и ласки. Отсутствие взаимопонимания у вас возникло на самой первой стадии. К сожалению, вам не повезло в детстве, поскольку вы не научились общаться с самым дорогим и родным для вас человеком. Именно поэтому мама не понимает вас, когда вам больно, не может откровенно порадоваться вашим успехам, не уделяет вам и вашим детям достаточно времени.
Все недопонимания и детские обиды необходимо оставить в прошлом. Сегодня вы являетесь вполне взрослым человеком, который может зрело проанализировать данную ситуацию. Для начала абстрагируйтесь от вашего родства и постарайтесь представить маму своей пациенткой или взрослой дочкой. Возможно, она просто не была готова к материнству или не умела пользоваться этим счастьем. Ребенок, который у нее родился, в некоторой степени ее обезоружил. А может были еще дополнительные негативные причины, по которым мама не уделяла вам достаточно времени. Сегодня вы можете все исправить, ведь вы же не беззащитная девочка. Постарайтесь сами наладить отношения с мамой, сделайте шаг навстречу, покажите, что вас не стоит бояться, откройте в ней ее любовь к вам.
Завещание. Заболела мама. Завещание. Нашла дочка у неё в шкафу. . И прочла:
Если не произошло ничего из ряда вон выходящего, когда уже простить нет сил (хотя, поверьте, это временно, скоро вы поймете, что маме можно простить все), подойдите к вашим отношениям по-философски. Фразу «Не могу найти с мамой общий язык» пора забыть и начать заново выстраивать общение. Возможно, вы плохо себя вели и мама просто не смогла до вас достучаться. Или она была не готова понять и принять взросление своей дочери. Сегодня это уже не имеет никакого значения, поскольку вы — взрослые люди, которые способны понять друг друга. Все мы делаем в жизни ошибки, просто нужно посмотреть на себя со стороны или поставить себя на место другого человека. Если вы не смогли тогда стать с мамой подружками, сделайте это сейчас. Вы наверняка сможете понять друг друга, поскольку находитесь на равных.
Обесценивание часто сопровождается нездоровым контролем за жизнью девушки. Часто это происходит, потому что мать не понимает, что в какой-то момент дочь должна стать самостоятельной и постоять за себя сама. «Многие матери пытаются остановить неизбежную сепарацию ребёнка. Особенно болезненной эта ситуация становится, если мать бессознательно хочет сделать из дочери идеального человека», — рассказывает Виктор Заикин.
Основные проблемы с мамой у Лены начались в семнадцать лет. Она не ела мясо, не верила в бога и не собиралась в скором времени выходить замуж. «Тогда меня стали насильно кормить, под угрозой домашнего ареста водить в мечеть, чтобы я поняла, что обязана хранить девственность до свадьбы и вскоре найти мужа. Надо мной даже проводили какие-то странные ритуалы, чтобы изгнать демонов», — рассказывает Лена. Потом она влюбилась в одноклассника, и мама отреагировала на это очень плохо. Отобрала у Лены телефон, посадила её под домашний арест и запретила выходить на улицу. «Это оправдывалось якобы тем, что мне нужно готовиться к ЕГЭ, а не думать о мальчиках», — объясняет девушка. К счастью, ей действительно удалось поступить в престижный вуз и уехать, сведя общение с матерью к минимуму. «Я очень редко езжу домой, а по телефону сообщаю только о каких-то бытовых происшествиях. Как только я начинаю говорить о чём-то личном, случается скандал, и мама использует эту информацию, чтобы мной манипулировать», — говорит Лена.
Мама входила в комнату Маши в любое время, не стучась и не спрашивая разрешения. «У тебя нет ничего своего и быть не может», — отвечала она на её возмущение. Иногда мать вскрывала ножом дверь в ванную, когда Маша закрывалась, чтобы помыться. «Ты такая беспомощная и не справишься с этим сама», — обычно объясняют своё поведение матери, помешанные на контроле. Так, мать может контролировать каждый шаг дочери: решать, что ей носить, как себя вести, где учиться и работать, с кем встречаться, во сколько возвращаться домой и как именно раскладывать вещи в шкафу.
У дочери в ответ возникает твёрдая уверенность в том, что без указаний и советов матери она не справится. Ей начинает казаться, что она не может взять ответственность за свою жизнь, и она чувствует себя неудачницей, которая и шагу не может ступить без чьей-то помощи. Мама, в свою очередь, может упиваться ощущением власти и одновременно недоумевать, почему её дочь выросла такой безынициативной.
С раннего детства мама заставляла Женю худеть: в ход шли убеждения, скандалы, щипки за живот. Впервые Женя почувствовала себя толстой в шесть лет и избавилась от этого, только уехав от родителей. «Долгое время мне казалось, что мой вес — это настоящая проблема. Но потом я стала анализировать мамину нездоровую фиксацию на похудении и поняла, что для меня фигура и вес никогда не имели такого значения, как для неё. Это она похудела на двадцать килограмм на капусте по собственной воле, а не я. Тогда я поняла, что мой вес представляет проблему только для моей мамы и ни для кого больше», — говорит Женя. В этот момент она осознала, что не собирается худеть. Это не помогло наладить отношения с мамой, зато позволило провести границу между навязанными и собственными желаниями.
«Меня воспитывали, чтобы мама могла реализовать свои амбиции», — пишет одна из пользовательниц российского форума. Её мама поставила перед ней чёткий план: поступление на фармацевтический факультет, раннее замужество и двое детей. Сначала она подчинялась требованиям: участвовала во всевозможных олимпиадах, которые её не увлекали, старалась преуспеть в учёбе против своей воли, — но в итоге столкнулась с клинической депрессией. «Я сразу стала „позором семьи“, потому что посмела поставить своё здоровье выше маминых желаний. Одно время я буквально не могла встать с кровати, но мама всё равно отговаривала меня от походов к психотерапевту», — пишет девушка. Она так и не поступила в университет, а сейчас самостоятельно осваивает программирование, лишь бы оторваться от семьи, где постоянно сталкивается с унижениями из-за нежелания идти на медицинский.
Катя всегда замечала, что мама ревновала её ко всем новым мужчинам или, по крайней мере, относилась к ним подозрительно. «Но куда абсурднее то, что когда у неё появился партнёр, она стала подозревать, что я занимаюсь с ним сексом», — рассказывает она. А когда Катя переехала в другой город и вернулась домой по делам на пару недель, мама высказала предположение, что её переезд связан с тем, что она пыталась скрыть отношения с этим человеком. «Это абсолютная глупость! Он совершенно не соответствовал моим представлениям о подходящем для отношений мужчине», — говорит Катя.
Конкуренция — ещё один нездоровый паттерн в отношениях, который случается среди матерей и дочерей. Виктор Заикин считает, что так могут вести себя матери с застоявшимся комплексом неполноценности. Ощущая собственную несостоятельность, они утверждаются на фоне более слабого и неопытного человека — например, соревнуются со своей дочерью или постоянно чувствуют угрозу с её стороны. Такая модель особенно часто встречается среди матерей и дочерей с небольшой разницей в возрасте.
В детстве Саша стала жертвой сексуального насилия. К ней приставал партнёр матери, угрожая, что, если она не будет с ним «играть», он их бросит. Саша скрывала эту связь, но в какой-то момент узнала, что мать в курсе и не считает это большой проблемой. Спустя несколько лет, когда она уже ушла из дома, парень Саши уговорил её обратиться в полицию — в ходе следствия выяснилось, что её мама до сих пор встречается с этим человеком. «Когда мы стали разговаривать, мама обвинила меня в том, что я пыталась увести у неё „нормального мужика“. Говорила какую-то чушь о том, что у них с ним была любовь, а я мешала», — рассказывает Саша.
Конкуренция может быть и следствием симбиотической травмы (по аналогии с сиамскими близнецами), при которой мать начинает воспринимать ребёнка как продолжение себя. «Именно в этом случае возникает неестественная конкуренция или мать считает нормальным взвалить на дочь непосильные обязанности. Получается, что ребёнок практически лишается детства и плохо нащупывает свою индивидуальность», — говорит Виктор Заикин.
По мнению психотерапевта Виктора Богомолова, такие отношения чаще всего складываются из-за сложных жизненных обстоятельств. Например, если мать осталась одна с несколькими детьми или переживает тяжёлый период в жизни, из-за чего дочери приходится постоянно поддерживать мать или становиться полноценной няней. Эта ситуация может закрепиться, и в результате мать будет воспринимать ребёнка как взрослого человека и предъявлять к нему неадекватные требования до конца жизни.
4 ситуации, после которых между матерью и дочерью теряется связь
Женя плачет очень редко, но маме стабильно удаётся вывести её из равновесия. На замечания о лишнем весе она уже научилась реагировать спокойно, но на ультиматумы и слёзы — нет. «Тебе еда дороже, чем мама. Ты бы знала, чего мне стоило тебя родить!», «Ты не можешь отказаться от сладкого, потому что не любишь меня», — примерно так звучат обвинения в её адрес. В детстве она тайком покупала шоколадки и кидала фантики под кровать, чтобы избежать скандала.
В этом случае манипуляция связана с желанием выстроить жизнь своего ребёнка в соответствии с собственными представлениями. В случае Жени мать с помощью чувства вины пытается сохранить контроль над дочерью. Нежелание подчиняться матери трактуется как равнодушие и бесчеловечность. Помимо спекуляций над нежными чувствами дочери, она также пугает её едва ли реалистичным развитием событий и опасностями: «Ты никогда не выйдешь замуж», «Твои подруги общаются с тобой, только чтобы выглядеть лучше на твоём фоне», «Никогда не думала, что моя дочь будет так выглядеть».
«Когда я училась в школе, моей маме понравилась моя одноклассница — такая звезда, умница и красавица. Мама начала сравнивать меня с ней на каждом шагу», — рассказывает Лена. Иногда мама критиковала её черты лица, сравнивая с этой одноклассницей, разумеется, не в пользу своей дочери. «Для меня эта девочка стала настоящим идолом. Я подружилась с ней и стремилась во всём походить на неё. Очень страдала из-за того, что я не она, и не могу нравиться своей маме в той же степени». С тех пор Лена стала неуверенной в себе, а в юности так себя ненавидела, что даже думала о суициде.
Запрет быть собой — ещё один способ, который используют матери, чтобы подчинить дочь своим прихотям. С помощью конкретного примера мать может навязывать дочери определённые ценности, цели и идеалы, словно заранее предопределяя её жизнь. При такой манипуляции довольно тяжело осознать свои собственные потребности и избавиться от искусственных эталонов, созданных матерью.
«Лучше бы я тебя не рожала», — как правило, эту фразу кидают в порыве злости, а потом жалеют, но порой мать действительно может не любить своего ребёнка. Равнодушие, жестокость, желание отстраниться, отсутствие сочувствия и эмпатии часто свидетельствуют о таком банальном, но всё же редком явлении.
«У некоторых женщин случается послеродовая депрессия, из-за которой они не могут найти силы для любви к своему ребёнку», — рассказывает Виктор Заикин. Обычно послеродовая депрессия проходит в первые годы после родов, но порой остаётся практически на всю жизнь. «Эта травма может остаться с женщиной, если она находится в тяжёлых обстоятельствах, из-за которых ребёнок может начать ассоциироваться с плохими событиями и ощущениями, а не радостью материнства», — объясняет психолог. В общем, женщинам, которые завели ребенка в травматичных условиях, может быть сложнее научиться любви — это будет требовать определённых усилий.
Иногда, рассказывает Заикин, матери пытаются оправдать жестокое обращение и унижение дочери любовью, но, разумеется, это имеет мало общего с правдой. В таких случаях чувства к ребёнку подавляются негативными эмоциями, связанными с его появлением. А обнаружить и взрастить положительные эмоции к ребёнку становится сложной задачей. «Мама не может меня принять, потому что я похожа на своего отца. Раньше она довольно часто брезгливо упоминала, как тот или иной мой жест или поступок напоминает его поведение», — рассказывает Оля. Со временем она научилась отбиваться от таких претензий, а сейчас учится выстраивать границы в отношениях с матерью.
- Как сбросить Apple Watch без телефона на заводские настройки
- Какие льготы положены многодетному отцу
- Польза горького шоколада для организма мужчин и женщин
- Стихи про зиму и о зиме
- Что изменится в России с августа 2020 года
- Арис к записи Рост Путина, Медведева, Сталина, Гитлера, Баскова и других известных знаменитых людей
- lillamilalila к записи Рассказ про уродливого кота
- Виктория к записи Его купила девушка на птичке — стих про щенка
- Саша к записи Существует ли город Гравити Фолс на самом деле?!
- Катя к записи Банан — это трава или дерево, ягода или фрукт?!