И. в. сталин. политическое завещание

Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «И. в. сталин. политическое завещание». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.

Сталин организовал бескризисное развитие народного хозяйства СССР на основе отказа от ссудного ростовщического процента, что позволило не только дважды восстановить страну после войн, но и устойчиво снижать цены. Ведь снижение цен без увеличения заработной платы — забота о благосостоянии народа.
И это не идет ни в какое сравнение с нынешним повышением зарплаты и одновременным ростом цен, что создает возможность ростовщическим структурам наживаться на труде людей за счет увеличения инфляции.

Наши книги присутствуют во всех крупных книготорговых сетях и площадках России — «Новый книжный», «Буквоед», «Читай-Город», «Библио-Глобус», «Мир книги», «Озон», «Лабиринт» и др.

• суммарный ежегодный тираж — свыше 100 тыс. книг;
• более 200 тыс. российских и зарубежных читателей;
• более 60 тыс. постоянных подписчиков в сети интернет;

Концептуал регулярно участвует в крупнейших русскоязычных книжных ярмарках и выставках. А ещё мы любим своих авторов, и даём им слово на наших информационных площадках в соцсетях.

Многие историки рассматривают отставку Сталина на XIX съезде как сознательную провокацию, но вряд ли это было на самом деле так. Ещё в 1951 году Сталин начал передавать часть полномочий приближённым. В частности, он снабдил Берию, Маленкова и Булганина факсимиле своей подписи для проставления на официальных документах. Очевидно, что Сталину было всё тяжелее совмещать пост председателя Совета Министров с должностью первого секретаря партии. Надо иметь ввиду, что пост Предсовмина считался тогда наивысшим, и его-то Сталин не собирался оставлять.Скорее всего, ближе к истине те историки, которые считают, что Сталин ещё при жизни готовил разделение высших партийных и советских постов и уже подбирал преемника на должность первого секретаря ЦК. Называют даже его имя – бывший первый секретарь ЦК КП Белоруссии П.К. Пономаренко, но это остаётся в области гипотез. Попытка открыто, на съезде, провести такое разделение власти не удалась из-за созданной самим же Сталиным атмосферы страха и лизоблюдства в верхах. Тогда, вероятно, вождь решил сообщить о предстоящих изменениях в узком кругу приближённых и своей семьи.Далее уже идут догадки чистой воды. Не исключено, что в беседе под утро 1 марта Сталин сообщил упомянутой четвёрке деятелей, кого хочет видеть вместо себя на руководящих постах. Возможно, кому-то из них это не понравилось, и эти деятели решили ускорить смерть вождя. То, что Сталину «помогли» отправиться на тот свет – излюбленный сюжет многих писаний на эту тему, хотя данная версия вряд ли вообще может быть доказана.

20 июня 1950 года в газете «Правда» появилась статья И. В. Сталина «Относительно марксизма в языкознании». Она была воспринята читателями, мягко говоря, неоднозначно. До этого вождь редко выступал на страницах центрального органа партии, имевшего гигантский тираж. Тем более что в данном случае речь шла вроде бы о каких-то теоретических проблемах одной из гуманитарных наук.

Я тогда закончил девятый класс и был сильно удивлен. Престарелый руководитель страны, вождь народов, крупнейший государственный деятель эпохи вдруг на какое-то время оставил свои важнейшие дела (страна еще только восстанавливалась после войны) и озаботился темой, которую он не мог знать профессионально. Разве все остальные вопросы у нас решены?

Признаться, у меня мелькнула мысль: странно поступил товарищ Сталин на старости лет. Или он собирается уходить на пенсию? Когда через два с половиной года Сталин умер, я укрепился в своем мнении, что его данная работа была несвоевременной, необязательной, а постоянные восхваления сталинского гения чрезмерно преувеличены.

Начиналась статья: «Ко мне обратилась группа товарищей из молодежи с предложением — высказать свое мнение в печати по вопросам языкознания, особенно в части, касающейся марксизма в языкознании. Я не языковед и, конечно, не могу полностью удовлетворить товарищей. Что касается марксизма в языкознании, как и в других общественных науках, то к этому делу я имею прямое отношение».

В те времена вряд ли у кого-то возникла мысль о том, что Сталин мог позволить кому-то написать текст за себя. Тем более было непонятно его желание продемонстрировать свои знания в непростой области языкознания. Неужели вождь настолько уверен в себе, что не опасается попасть впросак?

Впрочем, политизированный писатель Э. Радзинский утверждал, будто «он разрешил своим академикам поработать на него. Правда, и сам хорошо потрудился — не только переписал заново все от начала до конца, но и добавил туда свои новые, потаенные мысли».

Идейный соратник этого писателя политисторик Б. С. Илизаров добавил свою дополнительную струю, утверждая, что Сталин «обладал способностью точно оценить чужую мысль. Но творческой потенции в нем не было. Даже его известные «научные» работы по национальному вопросу, по политэкономии и языкознанию ничтожны по своей базе и выводам. Достаточно сказать, что в основе его изысканий по языкознанию лежат несколько статей из одного тома БЭС, посвященных яфетической концепции Н. Марра, двух небольших отдельных работ академика и нескольких цитат из классиков марксизма».

Итак, сталинская статья по вопросам языкознания вызывала тогда недоумение, и, полагаю, не у меня одного. Ссылаюсь на себя, потому что только четыре десятилетия спустя стал понимать значение этой работы как одного из важных пунктов завещания Сталина.

Поводом для этой работы Сталина стала статья академика И. И. Мещанинова и профессора Г. П. Сердюченко «Языкознание в сталинскую эпоху», опубликованная в приуроченной к 70-летнему юбилею вождя книге «Иосифу Виссарионовичу Сталину Академия наук СССР». В этой статье (сошлюсь на материалы из книги Юрия Емельянова «Сталин. На вершине власти») восхвалялась «перестройка теории языкознания, произведенная в послеоктябрьский период крупнейшим советским языковедом и новатором в науке, академиком Николаем Яковлевичем Марром». По словам авторов, она была осуществлена «под непосредственным и сильнейшим воздействием… ленинско-сталинской национальной политики и гениальных трудов товарища Сталина». Утверждалось, что язык — «сложнейшая и содержательнейшая категория надстройки», «незаменимое орудие классовой борьбы».

Казалось бы, если придерживаться взглядов хулителей Сталина, вождь должен был после таких славословий в свой адрес преисполниться самодовольством и поддержать раздувателей его культа. А вышло как раз наоборот. Он опроверг все их утверждения. Не потому, что возмутился претензиями Марра стать основоположником марксизма в языкознании. А потому, что выступил во имя правды.

В вышедшем через год после смерти Сталина томе Большой Советской Энциклопедии «Марксизм и вопросы языкознания» было представлено как «выдающееся произведение И. В. Сталина, в котором нашли дальнейшее развитие марксистское учение о языке и коренные положения диалектического и исторического материализма, в особенности положения о закономерном характере общественного развития, об экономическом базисе и надстройке общества».

Статью эту написал известный языковед и литературовед академик В. В. Виноградов. Нет оснований подозревать его в стремлении раздувать культ Сталина. Зачем? Не было уже вождя в живых. Том энциклопедии подписали к печати в середине апреля 1954 года. При желании Виноградов мог бы исправить свой текст. Если он этого не сделал, значит, был убежден в справедливости своих суждений.

Первый вопрос, на который пожелал ответить Сталин: «Верно ли, что язык есть надстройка над базисом?»

Ответ был отрицательным. Если не вдаваться в детали, получалось несоответствие с учением Карла Маркса и основным утверждением материализма. Если существует единственный фундамент общества — экономический базис, то все прочее следует относить к надстройке. Это вполне соответствует постулату о том, что материя первична, а сознание вторично. Одно из проявлений сознания — язык. Значит, он определяется материальным бытием и должен считаться надстройкой. Неужели Сталин с этим не согласен? Он что же — идеалист?

Второй вопрос: «Верно ли, что язык был всегда и остается классовым, что общего и единого для общества неклассового, общенародного языка не существует?»

Вновь ответ Сталина отрицательный. Хотя ставший академиком еще в царское время Н. Я. Марр — профессиональный языковед, археолог, востоковед — пришел к прямо противоположному выводу. Он доказывал, что язык — надстройка над экономическим базисом и явление классовое, а не общенациональное. Нередко правящий класс говорит не на языке простого народа или, по крайней мере, вырабатывает свой язык, отражающий определенное мировоззрение. Разве деление на классы — не коренная особенность человеческого общества? И если существует борьба классов, основанная на экономическом базисе, то разве это не должно выражаться и в языке? Или Сталин полагает, что есть общенациональные интересы, которые важнее, первичнее, чем классовые?

Третий вопрос: «Каковы характерные признаки языка?»

Казалось бы, политическому деятелю не следовало бы забираться в такие теоретические дебри, где и профессионалу легко заблудиться. Или вождь настолько уверовал в свою гениальность, что решил дать свои руководящие указания даже в таких сложнейших проблемах на стыке языкознания, философии, психологии, обществоведения?

Заключительный вопрос: «Правильно ли поступила «Правда», открыв свободную дискуссию по вопросам языкознания?»

Пожалуй, с этого можно было начать. Хотелось бы выяснить, насколько допустимо вести научную дискуссию на страницах главного партийного органа страны? И как ее вести, когда на главные вопросы уже дал свой ответ тот, кого считают выдающимся марксистом-ленинцем, гениальным мыслителем — вождь народов СССР, глава государства, а стало быть, высший авторитет. Кто посмеет оспорить его мнение? Не звучит ли издевкой упоминание о «свободной дискуссии»?

Впрочем, не следует торопиться с выводами. У статьи Сталина было продолжение. На страницах «Правды» он вскоре ответил на письма читателей, высказавших недоумение по поводу некоторых положений его работы или даже возражавших ему.

И все-таки вождь оставался вождем. Он не задавал вопросы, а отвечал на них; не размышлял, предлагая разные варианты объяснений, а высказывал свою точку зрения. Создавалось впечатление, что он давал указания, вещал истины, а вовсе не спорил. Но зачем он это делал? Или ему, как думают некоторые его нынешние хулители, захотелось выставить себя великим мыслителем, «большим ученым»? Мол, мало ему было почестей как главе государства. Легко ему было участвовать в «свободной дискуссии», не имея серьезных оппонентов. Ведь главный из них — академик Марр — давно уже умер.

Вот на какие мысли наводит беглое знакомство с трудом Сталина по языкознанию. Но, как нередко бывает, первое впечатление оказывается обманчивым. При внимательном чтении открывается нечто такое, о чем поначалу и не догадываешься. Оказывается, Иосиф Виссарионович обозначил в этих своих ответах те принципы, которые можно считать его идейным завещанием.

Выхолощенный до примитивных схем марксизм — на радость лекторам-попугаям и пропагандистам — материальную и духовную структуру общества представлял в виде двух основных категорий. В основании, как положено, покоится экономический базис, а над ним -разнообразные надстройки.

Сталин пояснял: «Базис есть экономический строй общества на данном этапе его развития. Надстройка — это политические, правовые, религиозные, художественные, философские взгляды общества и соответствующие им политические, правовые и другие учреждения». Где же в такой стройной системе место языка? Стараясь перейти на позиции марксизма, Н. Я. Марр нашел единственный, как ему показалось, верный ответ: язык следует отнести к категории надстройки.

Сталин возразил, сославшись на то, что в России был ликвидирован старый капиталистический базис и построен социалистический с его специфическими надстройками, а русский язык и все прочие не претерпели коренных изменений.

Уклончивый ответ Сталина порождает массу вопросов. И это, конечно же, прекрасно. Самое безнадежное, когда вынесены решения окончательные, не предполагающие дальнейших исследований, не имеющие развития.

Сталину в его практической деятельности, в усилиях по созданию и укреплению нового, невиданного ранее государственного и общественного устройства приходилось не раз пренебрегать догмами марксизма-ленинизма. Жизнь невозможно уложить в прокрустово ложе любой теоретической конструкции.

Но все-таки научный метод предполагает создание гипотез, теорий и — более широко — учений, эмпирических обобщений. Тут без упрощения не обойтись. Не менее важно выработать определенное мировоззрение, чтобы иметь какие-то ориентиры в дебрях идей и фактов.

Может показаться странным, что идеи почтенного академика, избравшего марксизм как основу мировоззрения и попытавшегося с этих позиций осмыслить языкознание (как профессионал!), были решительно отвергнуты именно тем, кого принято было считать четвертым из когорты основоположников этого учения. Не проявилась ли ревность «матерого марксиста» к тому, кто посмел вторгнуться на его идейный плацдарм?

Нет, конечно. Сталин выступил, как бы это ни показалось странным, в защиту профессиональных научных теорий от влияния политики, господствующей идеологии. В то время иные ученые под впечатлением социального переворота были готовы, говоря словами С. Есенина, «задрав штаны, бежать за комсомолом», вносить революционные вихри в науку. Однако бывший пламенный революционер, а ныне государственный деятель, ставший по этой причине консерватором, предложил каждому специалисту заниматься своим делом без оглядки на политическую конъюнктуру.

Вряд ли Марр желал приобрести какие-то выгоды из своего стремления осмыслить языкознание с позиций марксизма. Судя по всему, он искренно поверил в то, что такое победоносное учение, логически выстроенное и подтверждаемое Победой социализма, открывает новые перспективы и в науке.

Вообще-то, Марр шел, можно сказать, по следам классиков языкознания. Например, Вильгельм фон Гумбольдт в мае 1802 года писал Фридриху Шиллеру, что для него «общая энциклопедия языкознания» связана с «философией и народоведением». Но одно дело — связывать с философскими учениями (это происходит вольно или невольно во всех науках при переходе от частных проблем к обобщениям), а совсем другое — подчинять им научную мысль.

В своей работе Сталин вовсе не делал каких-то научных открытий и вряд ли на них претендовал. С позиции здравого смысла он высказывал достаточно тривиальные мысли, критикуя воззрения Н. Я. Марра. Иногда кажется, что академик и его сподвижники в своем стремлении укоренить марксизм в языкознании просто утратили ощущение реальности.

Они воспользовались религиозным методом: основывались на цитатах из сочинений, которые считали авторитетными. А подбирали их так, чтобы доказать полюбившуюся идею. Марксисты-ленинцы (отчасти и сам Сталин) сплошь и рядом поступали так же. Но это относилось главным образом к проблемам полигики, идеологии. Для создания научной теории такой метод противопоказан.

Правда, в статье Сталина об этом нет речи. Он старался, прежде всего, доказать, что Марр и его сторонники неправильно поняли высказывания классиков марксизма. Например, у Маркса в статье «Святой Макс» сказано, что у буржуа есть «свой язык», который «есть продукт буржуазии». Казалось бы, явное свидетельство в пользу классового характера языка.

Словно обучая ученых корректности в цитировании, Сталин привел им в назидание другую выдержку из той же статьи, где говорится о «концентрации диалектов в единый национальный язык, обусловленной экономической и политической концентрацией». И пояснил: «Маркс просто хотел сказать, что буржуа загадили единый национальный язык своим торгашеским лексиконом, что буржуа, стало быть, имеют свой торгашеский жаргон».

Другой пример. Ф. Энгельс написал: «Английский рабочий класс с течением времени стал совсем другим народом, чем английская буржуазия», а «рабочие говорят на другом диалекте, имеют другие идеи и представления, другие нравы и нравственные принципы, другую религию и политику, чем буржуазия».

В данном конкретном случае Иосиф Виссарионович поддержал авторитет классика марксизма, полностью согласившись с ним: «Совершенно правильно, что идеи, представления, нравы, нравственные принципы, религия, политика у буржуа и пролетариев прямо противоположны». И тут же добавил: «Но при чем здесь национальный язык, или «классовость» языка? Разве наличие классовых противоречий в обществе может служить доводом в пользу «классовости» языка или против необходимости единого национального языка? Марксизм говорит, что общность языка является одним из важнейших признаков нации, хорошо зная при этом, что внутри нации имеются классовые противоречия».

Критикуя своих оппонентов, Сталин, тем не менее, избегал грубого нажима и безапелляционных утверждений. Он старался убедительно доказать свое мнение. Вот характерный пример его рассуждений.

«Ссылаются на то, что одно время в Англии английские феодалы «в течение столетий» говорили на французском языке, тогда как английский народ говорил на английском языке, что это обстоятельство является будто бы доводом в пользу «классовости» языка и против необходимости общенародного языка. Но это не довод, а анекдот какой-то. Во-первых, на французском языке говорили тогда не все феодалы, а незначительная верхушка английских феодалов при королевском дворе и в графствах. Во-вторых, они говорили не на каком-то «классовом» языке, а на обыкновенном общенародном французском языке. В-третьих, как известно, это баловство французским языком исчезло потом бесследно, уступив место общенародному английскому языку. Думают ли эти товарищи, что английские феодалы и английский народ «в течение столетий» объяснялись друг с другом через переводчиков, что английские феодалы не пользовались английским языком, что общенародного английского языка не существовало тогда, что французский язык представлял тогда в Англии что-то большее, чем салонный язык, имеющий хождение лишь в узком кругу верхушки английской аристократии?»

Читая Сталина, невольно подумаешь: да как же все просто? Он же высказывает очевидные, тривиальные истины. Как же некоторые профессиональные языковеды не додумались до них? Выходит, учение марксизма-ленинизма о классовой борьбе и непримиримых противоречиях в буржуазном обществе пробудило ультрареволюционные порывы у некоторых большевиков.

«У нас были одно время «марксисты», — писал Сталин, — которые утверждали, что железные дороги, оставшиеся в нашей стране после Октябрьского переворота, являются буржуазными, что не пристало нам, марксистам, пользоваться ими, что нужно их срыть и построить новые, «пролетарские» дороги. Они получили за это прозвище «троглодитов»…

Понятно, что такой примитивно-анархический взгляд на общество, классы, язык не имеет ничего общего с марксизмом. Но он, безусловно, существует и продолжает жить в головах некоторых наших запутавшихся товарищей».

Новая экономическая политика, базировавшаяся на развитии рынка, противоречила партийным догмам: классовому подходу, приоритету политики над экономикой, что неизбежно порождало кризисы.

В 1923 году возник «кризис сбыта» промышленной продукции. 100 млн. крестьян получившие экономическую свободу, наполнили рынок дешевыми продуктами. Чтобы обеспечить развитие промышленности, изыскать для этого средства, государство искусственно повышает цены на промышленные товары. Покупательная способность крестьян снизилась в 2 раза. В ответ крестьяне стали задерживать отсыпку зерна по продналогу в госхранилища .Повышение цен отрицательно сказалось и на самой промышленности, упал спрос на удобрения и другие виды товаров, традиционно приобретаемых крестьянами, что привело к затовариванию. Нарушился товарообмен между городом и деревней. Начались массовые рабочие забастовки. Из-за отсутствия кредитов не выплачивались зарплаты, росло число безработных.

Для ликвидации кризиса сбыта государство решительно вмешалось в процесс ценообразования. Административным путём были снижены цены на промышленные товары и повышены заготовительные цены на сельскохозяйственную продукцию. Срочно был предоставлен дешевый кредит крестьянам. Эти меры к концу 1925 года стабилизировали положение в стране.

В 20-е годы обострилась партийная борьба, происходили многочисленные дискуссии по вопросам экономического развития, рабочей и партийной демократии, бюрократизма, стиля и методов руководства. Эти дискуссии в правящей и единственной партии в стране оказывали большое влияние на судьбу государства. После смерти Ленина началась острая борьба за лидерство в партии.

Историки выделяют 4 этапа внутрипартийной борьбы в 20-е годы.

1 этап, 1923 – 1924 гг. – борьба «левой оппозиции» во главе с Троцким против бюрократизации партийного аппарата, перерождение старых партийных кадров. Основные действующие лица – Троцкий, Сталин, Каменев, Зиновьев, Рыков, Томский, Бухарин.

2 этап, 1925 – 1926 гг. – разрыв Сталина с Зиновьевым и Каменевым. Создание «новой оппозиции» во главе с Зиновьевым и Каменевым, которая выступала протии самовластия Сталина и проиграла борьбу. Главные действующие лица – Сталин, Бухарин, Троцкий, Каменев, Зиновьев.

3 этап, 1926 – 1927 гг. – создание троцкистско – зиновьевского оппозиционного блока, сторонники которого предлагали ускорить процесс индустриализации за счёт крестьянства, но главную роль они видели в том, чтобы устранить Сталина с поста Генерального секретаря ЦК партии. Борьба оппозиционерами была проиграна. Участники драмы – Сталин, Бухарин, Рыков, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Преображенский.

4 этап 1928 – 1929гг. – борьба «правых уклонистов» против применения Сталиным чрезвычайных мер в экономике, против насильственной коллективизации. Политический переворот в ноябре 1929 года укрепил власть Сталина в Политбюро и началось превращение его в диктатора. Отказ от НЭПа. Действующие лица – Сталин, Молотов, Ворошилов, Бухарин, Рыков, Томский.

В середине декабря 1922 года состояние здоровья Ленина резко ухудшилось. Однако, по его настоянию, врачи разрешили ему работать несколько часов в день. Озабоченный судьбой партии, Ленин продиктовал «Письмо к съезду», известное как «Завещание» Ленина, где он характеризовал политические и личные качества шести видных деятелей партии: Сталина, Троцкого, Каменева, Зиновьева, Бухарина и Пятакова.

Ленин отмечал, что Троцкий является самым способным человеком в ЦК, но чрезмерно самоуверен. Ленин предупреждал, что конфликты между Троцким и Сталиным могут привести к расколу в партии. По мнению Ленина, нельзя положиться на Зиновьева и Каменева, что их «октябрьский эпизод не был случайностью, но это не стоит ставить им в вину лично». Говоря о Бухарине, Ленин называл его «ценнейшим и крупнейшим теоретиком, но его взгляды вряд ли могут считаться марксистскими». Пятаков обладает «выдающейся волей и выдающимися способностями, но он слишком увлекается административной стороной дела, чтоб на него можно было положиться в серьёзном политическом вопросе».

В ПЕРВОЙ ЧАСТИ ПИСЬМА Ленин говорит о том, что Сталин сосредоточил в своих руках огромную власть, и выражает сомнение, сумеет ли он всегда осторожно ею воспользоваться. Во второй части Ленин особо отмечает грубость Сталина, которая терпима в среде общения «между нами, коммунистами», но недопустима на посту Генсека. Ленин подчеркивает, что данное замечание не мелочь, или такая мелочь, которая может получить решающее значение. Он предлагает сместить Сталина с поста Генерального секретаря ЦК РКП (б), позволившего ему через подбор и расстановку ответственных партийных кадров за короткий срок «…сосредоточить в своих руках необъятную власть», и назначить другого, более лояльного и терпимого товарища.

На Пленуме ЦК, собравшемся накануне XIII съезда партии, решался вопрос, как ознакомить участников съезда с ленинским «Письмом». Против предложения Каменева не сообщать об этом документе выступила Н.К. Купская и ещё 30 членов Пленума. Было принято решение ознакомить с документом участников съезда в конфиденциальном порядке, путём оглашения его по делегациям основных партийных организаций. Каменев предложил оставить Сталина на посту Генсека, так как тот обещал исправить недостатки в своем характере. Съезд вновь избрал Сталина Генеральным секретарём партии. Можно назвать несколько причин, объясняющих такое решение съезда.

• Депутаты считали Сталина наиболее последовательным проводником в жизнь ленинских идей;
• Опасность, исходящая от импульсивного Троцкого, казалась большей, чем от Сталина;
• Защита Сталина соратниками Ленина – Каменевым и Зиновьевым;
• Признание Сталиным своих ошибок и обещание их исправить.

Надо заметить, что позже Сталин трижды подавал заявление об отставке, но всякий раз оно не было удовлетворено, и оставался на посту. А в 1934 году пост Генерального секретаря вообще был упразднен, и в последующие годы Сталин именовался просто Секретарём ЦК партии, но это не играло уже никакого значения. Сложился культ его личности, все участники каких – либо оппозиций были уничтожены.

В 1923 году 46 членов партии во главе с Троцким направили в ЦК «Заявление», в котором они критиковали бюрократизацию партийного аппарата и свертывание внутрипартийной демократии. В ходе развернувшейся дискуссии большинство членов ЦК обвинило Троцкого в попытке противопоставить партийный аппарат всей партии. Оппозиция потерпела поражение. Троцкий в 1924 году опубликовал работу «Уроки Октября», где показал неприглядную роль Зиновьева и Каменева в перевороте 1917 года и подчеркнул свою выдающуюся роль. В ответ Каменев и Зиновьев выпустили разоблачительные статьи о Троцком, в которых привели резкие отзывы о нём Ленина и критику Троцким ленинских идей. Стали обвинил Троцкого в подмене ленинизма троцкизмом. В январе 1925 года Троцкий был снят с постов Председателя РВС и наркома по военным делам, но оставался в составе Политбюро. Председателем РВС стал М.В. Фрунзе.

В 1928 году начался последний этап внутрипартийной драмы. Он совпал с очередным кризисом НЭПа, в стране возник кризис хлебозаготовок. Кризис мог быть преодолён при условии проведения разумной политики цен, развития кооперации, материального стимулирования труда крестьян. Но сталинская группа пошла на свертывание НЭПа, на применение чрезвычайных мер, т.е. насилия по отношению к крестьянству. В случае отказа сдавать хлеб по низким ценам крестьян объявляли кулаками и спекулянтами и привлекали к суду, а хлеб конфисковали. Против чрезвычайных мер выступили члены Политбюро во главе с Н. Бухариным. В ноябре 1929 года на Пленуме ЦК группа Бухарина была обвинена в «правом уклонизме», Бухарин выведен из состава Политбюро, некоторые историки считают, что в ноябре 1929 года произошёл политический переворот. Он не сопровождался сменой форм власти, не было бурных событий. Просто кардинально изменился состав руководства партии, из Политбюро были устранены все политические оппоненты Сталина, начались кадровые перемены в Центре и на местах. В Политбюро остались только сторонники Сталина, которые признавали в нём единственного вождя партии. Стали фактически стал диктатором страны, его власть никем и ничем не ограничивалась.

В результате внутрипартийной борьбы в 20-х годах во главе партии встал Сталин. Резко снизился интеллектуальный уровень руководителей партии и страны, их политическая культура. Фактически Сталин обезглавил политическое руководство, которое лишилось возможности проводить такую гибкую политику, как НЭП. Сталин и его окружение формировали «казарменную» модель социализма, использовали административные методы руководства. В 30-е годы в стране начались массовые репрессии.

Вопросы:

1. В чем состояли причины внутрипартийной борьбы в 20-е годы?

2. Против чего выступала оппозиция в партии в 20-е годы?

3. Чем можно объяснить победу команды Сталина во внутрипартийной борьбе?

• Всеобщая история
• Исторические статьи
• История России 1 часть
• История России 2 часть
• новости
• Рабочие прог по истории России

Этот термин не следует путать с «Политическим завещанием Ленина», термином, используемым в ленинизме для обозначения набора писем и статей, продиктованных Лениным во время его болезни, о том, как продолжать строительство Советского государства. Традиционно в него вошли следующие произведения:

В письме содержится критика советского правительства в его нынешнем виде. Он предупреждал об опасностях, которые он предвидел, и вносил предложения на будущее. Некоторые из этих предложений включали увеличение размера Центрального комитета партии , наделение Госплана законодательными полномочиями и изменение национальной политики, которую проводил Сталин.

Сталина и Троцкого критиковали:

Неспособность сделать документ более доступным внутри партии оставалась предметом разногласий во время борьбы между левой оппозицией и фракцией Сталина-Бухарина в 1924-1927 годах. Под давлением оппозиции Сталину пришлось снова прочитать завещание на июльском празднике. 1926 г. Заседание ЦК.

Историк Стивен Коткин в своей биографии Сталина утверждает, что к ленинскому авторству Завета «следует относиться [] с осторожностью», и предполагает, что его, скорее всего, написала Надежда Крупская. Коткин указал, что предполагаемые диктовки не были зарегистрированы секретариатом Ленина в обычном порядке в то время, когда они якобы давались; что они были напечатаны, без стенографических или стенографических оригиналов в архивах, и что Ленин их не подписывал; что к предполагаемым датам диктовок Ленин утратил большую часть своей речи после серии небольших ударов 15-16 декабря 1922 года, что ставит под сомнение его способность диктовать что-либо столь же подробное и понятное, как Завет, и что диктовка, якобы данная в декабре 1922 года, подозрительно откликается на дебаты, имевшие место на XII съезде партии в апреле 1923 года.

Однако эта точка зрения не получила широкого распространения. Завещание было признано подлинным подавляющим большинством историков, включая Э. Х. Карра , Исаака Дойчера , Дмитрия Волкогонова , Вадима Роговина и Олега Хлевнюка . Заявления Коткина также были отклонены Ричардом Пайпсом вскоре после их публикации.

«Завещание Сталина»: кого он планировал сделать своим преемником

5 октября 1952 года в Москве открылся XIX Съезд КПСС, продлившийся девять дней. По ряду параметров этот съезд стал уникальным. Это был последний съезд при жизни Сталина, и его выступление на нём нередко называют политическим завещанием генерального секретаря. Иосиф Сталин изрядно удивил всех, предложив глобальные изменения в руководстве партии, а его попытка подать в отставку до сих пор ставит исследователей в тупик.

Стоит напомнить, что XIX съезд открылся через 13 лет после XVIII и побил абсолютный рекорд в советской истории. Ни до, ни после него такого громадного промежутка между партийными съездами в СССР не было.

Часть изменений была косметической. Например, переименование ВКП(б) — Всесоюзной коммунистической партии большевиков в КПСС — Коммунистическую партию Советского Союза.

Но были и более серьёзные перемены, затрагивающие принцип управления партией и её верхние слои напрямую. По инициативе Сталина была проведена реформа политбюро, точнее его упразднение.

На съезде Сталин неожиданно для всех подверг разгромной критике сразу двух своих старых соратников — Вячеслава Молотова и Анастаса Микояна. Оба были его старыми знакомыми и проверенными людьми. С Молотовым Сталин был близок ещё с дореволюционных времён, в 30-е и 40-е годы он был его правой рукой. Микоян пользовался доверием Сталина с начала 20-х.

Оба соратника не были включены в состав Бюро президиума, хотя и сохранили посты в расширенном составе президиума ЦК. Тем не менее внезапная критика двух старых товарищей также насторожила сталинское окружение. Это был второй сигнал того, что их время заканчивается и в будущем вождь партии, видимо, будет делать ставку на других людей.

В послевоенное время появилось несколько кандидатур, которых прочили в преемники Сталина. Одно время потенциальным преемником считался молодой глава Госплана Николай Вознесенский, амбициозный выдвиженец Жданова, возглавивший важнейшее ведомство в 35 лет. Однако после смерти Жданова враждовавшие с ним Маленков и Берия безжалостно расправились со всеми его выдвиженцами, инициировав «Ленинградское дело».

Затем долгое время потенциальным преемником считался Молотов, но он как раз на XIX съезде подвергся критике и угодил в опалу. Зато возвысился прежде неприметный Пантелеймон Пономаренко.

Во второй половине декабря 1922 г. обострение болезни В.И. Ленина ознаменовало начало последнего этапа политической деятельности его и отразилось на течении внутрипартийной борьбы. Уходила в прошлое прежняя группировка политических сил и складывалась новая. Для сторонников Ленина в ЦК партии (Сталин, Каменев, Зиновьев, Молотов и др.) пришло время рассчитывать на собственные силы и возможности. Теперь Ленин мог помочь им только своим авторитетом. Положение в руководстве партии еще более осложнилось начавшейся борьбой за лидерство в партии. Инициативу атаки взял на себя Троцкий. Главного своего соперника он видел в Сталине.

Позднее Троцкий попытался завуалировать начало своего выступления и представить его в искаженном свете. Его рассказы принимаются на веру и имеют широкое хождение в исторической литературе. В письме членам ЦК и ЦКК РКП(б) от 23 октября 1923 г. Троцкий изложил свою версию: «На заседании Политбюро, разрабатывавшем порядок дня предстоящего XII съезда, тов. Сталин при поддержке т. Каменева, т. Калинина и, если не ошибаюсь, т. Томского (т. Зиновьев отсутствовал) предложил мне взять на себя политический доклад ЦК. Обсуждение по этому вопросу велось в Политбюро в самых деловых и спокойных тонах. Я ответил, что выступление чье-либо с политическим докладом могло бы только усугубить угнетенное настроение партии, вызванное болезнью Владимира Ильича. Лучше ограничиться поэтому политическим отчетом, который т. Сталин мог бы соединить с организационным отчетом. Основные же вопросы разбирались бы в соответствующих пунктах повестки дня… Вопрос на этом заседании не был решен, а затем делу был, как известно, придан совершенно иной оборот»¹.

В автобиографической книге «Моя жизнь» Троцкий, излагая этот эпизод, акцентировал внимание на том, что все его хвалили и просили взять на себя этот доклад. «Возникал вопрос, кому читать основной политический доклад. Сталин сказал на заседании Политбюро: «Конечно, Троцкому». Его сейчас же поддержал Калинин, Рыков и, явно против своей воли, Каменев. Я возражал». Аргументируя отказ, якобы заявил: «У нас с вами разногласия по хозяйственным вопросам. — Какие там разногласия? Ответил Сталин. Калинин прибавил: «Почти по всем вопросам в Политбюро проходят всегда ваши решения»». Сталин «повторил, что политический доклад должен был сделан наиболее после Ленина влиятельным и популярным членом ЦК, т.е. Троцким, что партия ничего другого не ждет и не поймет». Возвратившийся из отпуска Зиновьев «требовал для себя политического доклада», и вместе с Каменевым (его позиция теперь диаметрально противоположна той, какую предназначил ему Троцкий в письме 1923 г.) они интриговали против того, чтобы Троцкому был поручен политический отчет ЦК. Наконец, «тройкой» решено было, что политический доклад сделает Зиновьев². Троцкий, по его словам, сам «взял на себя доклад о промышленности».

Рассказ Троцкого далек от реальности. Интересную информацию о расстановке политических сил внутри Политбюро и ленинской группы (Сталин, Каменев, Зиновьев, Молотов и др.) содержат материалы по истории принятия повестки дня XII съезда и распределении докладов на нем. В утвержденной Политбюро (Сталин, Троцкий, Каменев и Бухарин) 11 января 1923 г. повестке дня съезда партии докладчиком по «политическому отчету ЦК» был назначен Ленин*, а по организационному отчету ЦК — Сталин. Ему же поручался доклад «Национальные моменты в партийном и государственном строительстве». Зиновьеву предназначался «Отчет российского представительства в Исполкоме Коминтерна»³. Каменев и Троцкий вообще не попали в число докладчиков. Как видно, в списке докладчиков доминировали Ленин и Сталин**. После третьего инсульта у Ленина, когда стало очевидным, что он не сможет присутствовать на XII съезде партии, Политбюро 31 марта 1923 г. вернулось к вопросу о докладчиках на съезде и приняло решение: «Поручить доклад ЦК тт. Сталину и Зиновьеву, предложив им распределить между собой темы докладов», «не ставить отдельным пунктом порядка дня съезда организационных вопросов, сделав его выводами из докладов ЦК…», а также «освободить тов. Зиновьева от доклада на съезде по Коминтерну». Доклад о промышленности поручался Троцкому, о национальном вопросе — Сталину***, Каменеву поручался доклад о налоговой политике, поскольку намеченный докладчик (Г.Я. Сокольников) был болен⁴. Вскоре решился и вопрос о докладе по коминтерновским вопросам: по предложению Сталина Политбюро (опросом) 3 апреля 1923 г. назначило докладчиком Бухарина⁵. Теперь становится понятным, как и почему политическая часть отчета ЦК оказалась у Зиновьева: Сталин и Зиновьев сами решали, как его разделить между собой. Вопрос о Троцком в связи с отчетным докладом ЦК РКП(б) вообще не стоял ни на какой стадии обсуждения повестки дня съезда.

История формирования повестки дня XII съезда РКП(б) свидетельствует, что в лице Сталина партия и ее ЦК фактически обретали нового лидера. Он стал той политической фигурой, вокруг которой в отсутствие Ленина стали сплачиваться члены Политбюро. Естественно, что именно он стал главным объектом атак со стороны Троцкого, который развертывал борьбу за лидерство в партии.

В период подготовки XII съезда партии Троцкий повел политическую атаку против Сталина и ленинского ядра Политбюро по нескольким направлениям. Эти события для нас интересны и важны тем, что прямо связаны с появлением первых текстов ленинского «Завещания».

От умирающего отца, бывшего телохранителем Сталина, адвокат Иван Сташков узнает о бесценной реликвии, которую тот хранил многие годы. Это — неизвестное завещание Сталина, попавшее в руки охранника. Подделав документ, он объявляет себя незаконнорождённым сыном Иосифа Виссарионовича. У самозванца появляется множество сторонников, он выдвигается кандидатом в президенты России.

• Алексей Жарков — Иван Сташков
• Пётр Зайченко
• Оксана Арбузова
• Сергей Габриэлян
• Валерий Сторожик
• Мария Виноградова — фанатичная старушка
• Вадим Захарченко — отец Сташкова
• Арнис Лицитис — Павел Янович
• Георгий Саакян — Сталин
• Андрей Караулов — интервьюер

• Автор сценария: Анатолий Шайкевич
• Режиссёр: Михаил Туманишвили
• Продюсер: Михаил Литвак
• Оператор: Валерий Шувалов
• Художник:

Пугать Россию диктатурой и возрождением сталинизма в 90- годах было довольно модно. Михаил Туманишвили, всегда ощущавший пульс политической конъюнктуры, не мог не учитывать эти настроения во время съемок сатирического фарса «Завещание Сталина». История самозванца, выдающего себя за сына вождя народов, рассказана с экрана языком броского плаката-карикатуры. Что-то получилось довольно злободневным и узнаваемым, что-то излишне прямолинейным и утрированным. К несчастью, Алексей Жарков, исполнивший роль «сына Сталина», выдвинувшего свою кандидатуру в российские президенты, на мой взгляд, откровенно переигрывает, пережимает, используя краски, свойственные, скорее, цирковой клоунаде. Словом, кинопророчество получилось примитивным, а потому и не страшным…

Александр Федоров

Завещание Сталина: существовала ли «Тетрадь смерти» для членов ЦК КПСС

Последняя ремиссия у Ленина наступила осенью 1923 года. 19 октября он потребовал везти его в Кремль. По воспоминаниям сопровождавших его Крупской и Марии Ульяновой, всю дорогу нервничал, торопил шофера, пройдя в свой кабинет, долго что-то искал, не нашел, и так разволновался, что у него начались конвульсии.

На следующий день Крупская пригласила лечащего врача: «Владимир Ильич болен и может в несколько искаженном виде представлять явления. Я не хочу, чтобы разнесся слух, что какие-то письма и документы у него украдены».

Эдвард Радзинский предполагает, что из кабинета было похищено подлинное политическое завещание Ленина, Игорь Бунич — что речь шла о номерах секретных счетов в швейцарских банках, на которых хранилось «золото партии».

Так или иначе, от этого удара Ленин больше не оправился — вероятно, не столько от пропажи документа, который, в конце концов, можно было восстановить, сколько от осознания степени своей изоляции и беспомощности.

После смерти Ленина никто не рассматривал Сталина как преемника.

Выше его в большевистской иерархии стояли Лев Троцкий — организатор октябрьского переворота и создатель Красной армии, единственный человек, которого в годы Гражданской войны пропаганда наряду с Лениным именовала «вождем»; Григорий Зиновьев — глава петроградских коммунистов и Коминтерна, с 1908 года неотлучно находившийся рядом с Лениным в эмиграции, вместе с ним приехавший в Россию в «пломбированном вагоне» и скрывавшийся в шалаше на озере Разлив; преемник Ленина на посту председателя Совнаркома Алексей Рыков; глава Моссовета и зампред Совнаркома Лев Каменев; «крупнейший и ценнейший теоретик партии» Николай Бухарин.

По словам Троцкого, «прошлая его [Сталина] деятельность оставалась практически неизвестной не только народным массам, но и партии. Зиновьев относился к Сталину покровительственно, Каменев — слегка иронически».

«Ничего, нам нужны такие, а если он невежественен и малокультурен, то мы ему поможем», — снисходительно кивал Бухарин.

Еще при жизни Ленина, летом 1923 года, отдыхавшие в Кисловодске Зиновьев и Бухарин направили Сталину предложение расширить состав секретариата ЦК. Тот пригрозил отставкой, присовокупив в письме: «Счастливые вы, однако, люди. Имеете возможность измышлять на досуге всякие небылицы, а я тяну здесь лямку, как собака, изнывая. С жиру беситесь, друзья мои». Те немедленно отыграли назад: «Разговоры о разрыве — это, конечно, от Вашей усталости. Об этом не может быть и речи».

«Да, они боятся его, но куда больше боятся друг друга. Есть и другой страх — перед работой. Они не любят тянуть лямку, предпочитают представительствовать», — комментирует Радзинский.

Члены политбюро больше всего опасались возвышения Троцкого, а Сталина всерьез не принимали и не возражали против того, чтобы «семинарист» и «шашлычник» делал за них текущую работу.

Они полагали, что «вождем» политика делают, во-первых, старые революционные заслуги, во-вторых, вклад в теорию марксизма, и, в третьих, популярность.

Вероятно, при демократии так и было бы. Но в обществе, которое они строили, верх взяло аппаратное влияние.

«Товарищ Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть», — указывал Ленин в «Письме к съезду».

«Необъятная власть», заключалась, прежде всего, в контроле над кадровыми назначениями.

Пока остальные «вожди», упиваясь собой, рассуждали о мировой революции, Сталин и его сотрудники целыми днями возились с карточками, которые они завели на тысячи «перспективных партийцев». Недалекие острословы называли его «товарищ Картотеков».

Только в 1922 году секретариат ЦК и созданный Сталиным Учетно-распределительный отдел, возглавляемый малообразованным, но безгранично преданным патрону 30-летним сыном сапожника Лазарем Кагановичем, и приобретший, по словам самого Сталина, «громадное значение», произвели более 10 тысяч назначений в партийном и государственном аппарате, сменили 42 секретаря губкомов.

Сталинские выдвиженцы обеспечили ему прочную поддержку на партийных съездах и конференциях всех уровней. Предложения «открыть дискуссию» встречались воплями и свистом агрессивно-послушного большинства, а принятая по инициативе Ленина на X партсъезде в марте 1921 года резолюция «О единстве партии», запрещавшая создание фракций и платформ, лишала оппозицию политического оружия.

Единственной альтернативой номенклатурному назначенчеству могли стать свободные выборы, но для большевиков, а отнюдь не для одного Сталина, эта мысль являлась недопустимой ересью.

Написаны тома исследований о том, как Сталин в 1920-х годах блокировался сначала с Зиновьевым и Каменевым против Троцкого, потом с Бухариным и Рыковым против Зиновьева и Каменева, и, в конце концов, уничтожил их всех поодиночке.

В борьбе за власть он не останавливался ни перед чем. Уже в первые дни после смерти Ленина прибегнул к откровенной лжи, сообщив находившемуся на Кавказе Троцкому неверную дату похорон, из-за чего тот не смог на них присутствовать, и вынудил «Правду» в отчете о кончине вождя скрыть факт присутствия при ней Бухарина. Организовал тотальную слежку за коллегами и прослушивание их телефонных разговоров. Из конъюнктурных соображений отвергал идею Троцкого о «форсированной перекачке средств из деревни в город», заслужив от оппонента уничижительное, по его мнению, прозвище «крестьянский король», но, добившись единоличной власти, осуществил ее один к одному. В 1924-1925 годах под предлогом «экономии средств» едва не заморил голодом Красную армию, но после отстранения Троцкого от руководства вооруженными силами деньги на них немедленно нашлись.

Однако и оппоненты Сталина ели друг друга, как пауки в банке, беспринципно меняли союзников, а, почувствовав, что почва уходит из-под ног, кидались к бывшим противникам за поддержкой, но тайные переговоры лишь стали дополнительным обвинением против них.

«Существует ли ЦК, единогласные решения которого уважаются членами этого ЦК, или существует сверхчеловек [Троцкий], которому законы не писаны?» — вопрошал Сталин с трибуны, готовясь сам сделаться «сверхчеловеком».

Большинство современных исследователей полагают, что Сталин и его противники стоили друг друга. Виктор Суворов вообще доказывает, что, по сравнению с тем, что сделали бы со страной Троцкий или Зиновьев, Сталин построил едва ли не «социализм с человеческим лицом».

При этом остальные «вожди» придерживались двойной морали.

Население России они не ставили ни во что, рассматривая его как человеческий материал, подлежащий «перековке» или уничтожению. Всякая политическая деятельность за пределами партии и апелляция к обществу были в их глазах абсолютно недопустимы. Николай Бухарин даже в предсмертном письме, продиктованном жене накануне ареста, обращался не к народу, не к человечеству, не к коммунистам, на худой конец, а к «будущему поколению руководителей партии».

Но к самим себе они относились, как к кружку единомышленников и друзей, члены которого обязаны, по крайней мере, не убивать друг друга. Именно это подразумевалось в хрущевские времена под «возвращением к ленинским нормам партийной жизни». Адольф Гитлер впоследствии тоже питал сентиментальную привязанность к «старым партайгеноссен».

Сталин был свободен от подобных эмоций. Широко известна, хотя не подтверждена документально, история о том, как Зиновьев, в свое время активно продвигавший его в пику Троцкому, как-то спросил, знает ли он, что такое благодарность, а Сталин ответил: «Знаю. Это такое собачье чувство».

Сталин продемонстрировал коллегам, что демократия и права для избранных в недемократической стране не гарантированы.

«Надо навсегда покончить с поповско-квакерской болтовней о священной ценности человеческой жизни», — утверждал Троцкий.

Сподвижник Бухарина, глава советских профсоюзов Михаил Томский на одном из партийных форумов под хохот и аплодисменты заявил: «В советской стране могут существовать только две партии: одна у власти, другая в тюрьме».

В годы Большого террора граждане, еще осмеливавшиеся иронизировать, прокомментировали судьбу «ленинской гвардии» словами: «За что боролись, на то и напоролись».

Сталин же, по практически единодушному мнению историков, был человеком выдающихся способностей и, вероятно, сделал бы незаурядную карьеру в любом обществе. Но в демократической стране он не стал бы единоличным диктатором и не сотворил бы того, что сотворил.

• В ноябре 1905 года Ленин объявил, что грабеж денег в целях революции это – не преступление, а экспроприация. Чтобы грамотно проводить, как тогда говорили «эксы», организовали боевую и техническую группу во главе с Леонидом Красиным.

  Одним из самых скандальных начинаний стало печатание мелких фальшивых купюр российской империи. Большевики пробовали договориться с рабочими монетного двора о печатание фальшивых денег, но служащие наотрез отказались. Тогда революционеры попытались организовать печатание этих фальшивок в Германии, но и там ничего не вышло.

  Слухи о провале красных фальшивомонетчиков дошли до Кавказа. Коба от души посочувствовал товарищам особенно Красину, которого он уважал. Вот тут и понадобился Коба, ему поручили организацию «эксов» на местах. Коба набирал в боевые дружины парней, которые рвались в революцию. Полуграмотные радикалы тоже воображали себя благородными разбойниками и были готовы на все.

  В 1906 году большевик подпольщик Иосиф Джугашвили влюбился в Екатерину, сестру своего друга Александра Сванидзе. Иосиф называл ее по-грузински Като. Молодые решили пожениться, когда узнали, что Като ждет ребенка.

  «Попробуйте сейчас выдать за тюремщика вряд ли, это будет одобрено семьей или хотя бы той же невестой. Она должна понимать какое будущее у неё должно быть. Она пошла на это, вот в этом и есть как раз искренность ее к Сталину. Несмотря на все его трудности не то, чтоб неустроенный быт, не в этом дело, а, вообще, тюремщик. Она ему помогала в этой его революционной борьбе», – Евгений Джугашвили, внук Екатерины Сванидзе и Иосифа Джугашвили.

  Обвенчаться было невозможно, Коба был в розыске и жил в Тифлисе нелегально по чужому паспорту. Помог бывший однокашник по семинарии, он тайно обвенчал Иосифа и Екатерину ночью в церкви святого Даниила. После свадьбы Коба опять уехал по партийным делам, а беременную Като сразу же арестовали. В доме нашли архив подпольной газеты, фактически Екатерина попала в тюрьму из-за мужа.

  В Лондоне избранный делегат как-то решил гульнуть, развеяться. В одном из пабов матросы приняли его то ли за индуса, то ли за араба и стали бить, если бы не Максим Литвинов (будущий нарком иностранных дел и известный дипломат), Кобу точно убили бы. Когда съезд закончился, выяснилось, что кончились и деньги, пришлось искать кредитора на обратный путь. Кредит дал лондонский банкир, но под расписку 17 000 фунтов стерлингов большевики заняли на год, а вернули только в 1920 году, когда деньги уничтожила инфляция, в общем, тоже своего рода «экс».

  Пятый съезд запретил экспроприацию денег, как средства пополнения партийной кассы, но самый крупный экс на Кавказе был совершен летом 1907 года с разрешения Ленина. Операция долго готовилась, рассчитывали все до мелочей, как и где, встретить карету с инкассаторами, как ликвидировать охрану и нейтрализовать полицию.

  13 июня 1907 года Тифлис. Инкассаторы ничего не подозревая везли деньги, полученные в городском банке. Вся операция была организована так четко, что заняла всего несколько минут. Большевики радовались результату 250 000 р., а меньшевики послали шифрограммы на Кавказ в местный комитет РСДРП всех участников экса исключить из партии, в том числе и Кобу. Большевики и лично Ленин не дали хода этому делу. ЦК поручил готовить следующие «эксы», это было надежные, чем клянчить за границей.

  Коба поселился в избе крестьянки Марии Кузаковой. Несмотря на оспенные пятна и дефект левой руки Джугашвили сразу же обратил на себя внимание ссыльной Серафимы Хорошениной, они решили сожительствовать. Однако, связь была недолгой Иосиф жил с Серафимой, пока ее не угнали по этапу. Молва говорит, что потом он жил и с самой хозяйкой Марией Кузаковой.

  Есть такая версия или легенда, что здесь родился у Сталина внебрачный сын. Удивительно, но в этом местечке был самый настоящий театр с вешалкой, буфетом и зрительным залом. Билеты оплачивала полиция, ставили классику. Любовь к театру и музыке Сталин сохранил до конца жизни, часто посещал Большой театр, любил слушать оперу, но непросто слушать. Однажды на прогоне Бориса Годунова, он заметил, что постановщик выбросил несколько музыкальных фрагментов, чтобы сократить спектакль. Сталин гневно заявил главному дирижеру Большого Пазовскому: «У вас тут не так, как у композитора». Хотя речь шла о нескольких музыкальных фразах.

  Завещание Сталина (фрагменты черновика)

  Сталин ездил даже за границу на партийные совещания. В Вене он написал работу «Национальный вопрос и марксизм», о которой отозвался так: «Пишу всякую ерунду». С 1912 года, когда его статьи начинают появляться в большевистской прессе Петербурга, Коба взял себе псевдоним Сталин, произведя его от стали, так же как и Розенфельд, который принял раньше псевдоним Каменев. У молодых большевиков были в ходу твердые псевдонимы.

  Через год его арестовали при весьма странных обстоятельствах, Сталин решил повидаться с товарищами на благотворительном маскараде, устроенном в пользу большевиков. О походе Кобы на этот бал знал только один человек, член ЦК партии большевиков депутат Государственной думы и тайный агент охранки Роман Малиновский, он, видимо, и сдал Кобу. Краткая биография разъясняет: «23 февраля 1913 года Сталин был арестован на вечеринке, устроенной Петербургским комитетом большевиков в зале Калашниковой бирже».

  Через полгода Джугашвили попал в самую тяжелую ссылку под Красноярск в Туруханский край. Здесь до него побывали многие революционеры, в том числе, и Троцкий. 10 августа 1913 года на 26 день пути Коба прибыл в село Монастырское.

  Кобу арестовывали 7 раз, в ссылках он был 6 раз, бежал 5 раз. Он так часто убегал, что позже и сам, и официальные биографы при подсчетах путались. С поселений многие ссыльные бежали, но частые побеги Сталина дали основание современным исследователям, подозревать его в связях с полицией, но документов, подтверждающих это нет, а если что и было, исчезло, исчезли и свидетели.

  Февральская революция 1917 года освободила Иосифа Джугашвили от тюрем и ссылок. 2 марта из столицы в Сибирь пришла телеграмма: «Государь отрекся власть у временного правительства». Узнав об этом, Коба немедленно выехал в Петроград, заканчивался важнейший период в его жизни. Никем пока неузнаваемый и мало кому известный 38-летний Джугашвили покидал Красноярск.

  Сталин организовал безкризисное развитие народного хозяйства СССР на основе отказа от ссудного ростовщического процента, что позволило не только дважды восстановить страну после войн, но и устойчиво снижать цены. Ведь снижение цен без увеличения заработной платы — забота о благосостоянии народа.

  И это не идёт ни в какое сравнение с нынешним повышением зарплат и одновременным ростом цен, что создаёт возможность ростовщическим структурам наживаться на труде людей за счёт увеличения инфляции.

  Автор: Сталин И. В.
  Издательство: Академия управления
  Место издания: М.
  Тип переплёта: Мягкий
  Год издания: 2010
  Формат:
  Состояние: Новая книга
  Количество страниц: 136 с.
  Код хранения:

  Аннотация:
  Сталин организовал безкризисное развитие народного хозяйства СССР на основе отказа от ссудного ростовщического процента, что позволило не только дважды восстановить страну после войн, но и устойчиво снижать цены. Ведь снижение цен без увеличения заработной платы — забота о благосостоянии народа. И это не идет ни в какое сравнение с нынешним повышением зарплат и одновременным ростом цен, что создает возможность ростовщическим структурам наживаться на труде людей за счет увеличения инфляции.

  Способы оплаты: Наличными из рук в руки, перевод на карту Сбербанка.

  Доставка: Почта РФ, самовывоз от м. Жулебино.

  Также возможна отправка СДЭК, Boxberry.

  В 1992 году была опубликована брошюра под заглавием «И. Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР». Эта небольшая книга интересна не только как запоздалое воспоминание о сталинской работе, но и своими дополнительными материалами: «Несколько слов вместо предисловия» академика Станислава Шаталина (слов набралось на две страницы), статьями партийного деятеля Д. Шепилова и экономиста Л. Д. Ярошенко, а также заключением «От редактора» бывшего крупного работника МИД И. Трояновского.

  Надо отдать долг составителю (он же и редактор?) данного сборника, в котором представлены разные мнения очень разных людей, что придает ему особый интерес. В наше время на основе полувекового исторического опыта полезно сопоставить высказанные идеи.

  «И. В. Сталина у нас не издавали с 1953 года. По вполне понятным причинам. Но сегодня мы вполне созрели для того, – писал Трояновский, – чтобы читать и изучать документы прошлых лет без лишних эмоций и делать правильные выводы. Конечно, это издание осуществлено отнюдь не для того, чтобы пропагандировать сталинизм, а дабы показать широкой общественности квинтэссенцию тех взглядов и подходов, которые довели нашу экономику до катастрофы».

  Удивительное признание! Окончательно «прозрев» ко времени переиздания этой работы Сталина, И. Трояновский вроде бы не заметил, в каком решительном контрасте находятся первая и завершающая фразы этого абзаца. Или такова была хитроумная уловка? Ведь отметил же он: «Писал И. В. Сталин ярко и хлестко. Ума и таланта ему не занимать. И писал все сам, собственной рукой».

  Как же получается? Сталина не переиздавали именно потому, что Хрущев, захватив власть, постарался «пойти своим путем». Следовательно, если действительно экономика СССР пришла к этапу горбачевской «перестройки», к кризису, то обвинять за это бывшего вождя, давным-давно усопшего, по меньшей мере, странно. Напрашивается противоположный вывод: катастрофа наступила, когда руководство страны отступило от его заветов (а уж Горбачев-то это сделал явно и намеренно, хотя многое уже осуществилось и до него).

  Еще более странно (если не нелепо) выглядит упрек С. Шаталина: «В большую ˝заслугу˝ Сталину нужно поставить тот факт, что за сорок лет, прошедших после этой дискуссии (об экономических проблемах социализма в СССР. – Р. Б.), наша ˝марксистская˝ политическая экономия не продвинулась вперед и на сантиметр».

  Вот уж поистине в угаре «перестройки» и «реформ» этот покровитель и учитель Е. Гайдара совсем зарапортовался. О чем он написал? После Сталина, освободившись от его «диктата», после Хрущева, а затем и прочих правителей, включая Горбачева, обретя при последнем «гласность» и «свободу творчества», наша политэкономия оказалась в глубочайшей «черной дыре». Ведь если не продвигаться 40 лет вперед в теоретических разработках, тогда как мир вокруг меняется, это означает полный провал.

  Но при чем же тут Сталин? В его время, выходит, худо-бедно наша политэкономия развивалась. А почему же потом движение прекратилось?

  Напрашивается ответ: потому что в этой области знаний работали… нет, при ней пребывали в полном благополучии, одобряя любые действия правителей и не собираясь проводить какие-либо честные исследования те, кто четыре десятилетия считался специалистом в политической экономии, выдавая себя за марксистов (недаром же С. Шаталин поставил это слово в кавычки). Кто же эти люди? Разве не они «теоретически» обслуживали хрущевские, горбачевские и ельцинские «реформы»?

  Все так. И в немалом числе этих «деятелей» одним из наиболее благополучных и влиятельных был… Станислав Шаталин. Его послужной список за этот срок впечатляет. Сын секретаря обкома и племянник зав. отделом ЦК КПСС по кадрам (направлявшего работу МГБ в последние годы жизни Сталина), родившийся в 1934 году, в 28 лет стал заведующим сектором НИИ при Госплане СССР, в 31 год – зам. директора института, в 34 – лауреат Государственной премии, в 40 лет – член-корреспондент АН СССР, с 1987 года – академик. Потрясающая карьера политэкономиста!

  А другой «прораб перестройки» и «реформатор» – Е. Гайдар? Родившись в 1956 году и закончив экономический факультет (декан – Г. Попов), он вскоре, с 1983 года, вошел в комиссию при Политбюро, а в 36 лет стал директором Института экономической политики Академии народного хозяйства и АН СССР.

  Перечисление можно продолжить, но и этого достаточно. Выходит, С. Шаталин высек самого себя и своих соратников! Ведь каждый из них делал свою карьеру как истовые, а то и неистовые «марксисты» и крупнейшие специалисты по политэкономии, так и не продвинув ее ни на сантиметр после кончины Сталина. Какими же надо быть бездарными, бессовестными, интеллектуально немощными и духовно убогими!

  Обратимся непосредственно к работе И. В. Сталина. Его «Замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 года» имеют 10 главных пунктов. Вот они:

  1. О характере экономических законов при социализме.

  2. О товарном производстве при социализме.

  3. О законе стоимости при социализме.

  4. Об уничтожении противоположности между городом и деревней, между умственным и физическим трудом, а также вопрос о ликвидации различий между ними.

  5. О распаде единого мирового рынка и углублении кризиса мировой капиталистической системы.

  6. О неизбежности войн между капиталистическими странами.

  7. Об основных экономических законах современного капитализма и социализма.

  8. Другие вопросы.

  9. Международное значение марксистского учебника политической экономии.

  10. Пути улучшения проекта учебника политической экономии.

  * * *

  Предыстория этой работы такова. Вскоре после войны по указанию Сталина группе отечественных экономистов во главе с членом-корреспондентом АН СССР К. В. Островитяновым было поручено подготовить проект учебника по политической экономии социализма. Обсуждали этот труд в 1951 году на Всесоюзном совещании экономистов при участии М. А. Суслова.

  Сталин получил материалы дискуссии и предложения по улучшению проекта учебника. Свои замечания он адресовал участникам дискуссии.

  Прежде всего, Сталин подчеркнул объективный характер законов политической экономии. Тем, кто это не признает, посоветовал уяснить разницу между общеобязательными, не подлежащими отмене законами природы и законами правительства, имеющими лишь юридическую силу.

  Может показаться, что объективные законы природы и общества непреодолимы. Но, как поясняет Сталин, можно использовать другие законы для того, чтобы добиться своих целей вопреки объективным ограничениям. Он привел пример «обуздания» разрушительной мощи рек. Добавим от себя: мы знаем, что человеку удалось преодолеть силу земного притяжения, выйти в космическое пространство, ступить на другое небесное тело. Закон всемирного тяготения этим не отменили. Просто люди открыли много других законов природы, использовали их, создали космические ракеты…

  То же относится, по мнению Сталина, и к теории политической экономии: «Здесь так же, как и в естествознании, законы экономического развития являются объективными законами, отражающими процессы экономического развития, совершающиеся независимо от воли людей. Люди могут открыть эти законы, познать их и, опираясь на них, использовать их в интересах общества, дать другое направление разрушительным действиям некоторых законов, ограничить сферу их действия, дать простор другим законам, пробивающим себе дорогу, но они не могут уничтожить их или создать новые экономические законы».

  Вот, к примеру, закон планомерного развития народного хозяйства. Он, подчеркнул Сталин, «возник как противовес закону конкуренции и анархии производства при капитализме… на базе обобществления средств производства». Но и тут сыграла свою роль относительность закона при определенном влиянии субъективных факторов. «Закон планомерного развития народного хозяйства дает возможность нашим планирующим органам правильно планировать общественное производство. Но возможность нельзя смешивать с действительностью. Это – две разные вещи».

  Вождь, завершая эти рассуждения, признал, что в них нет ничего нового. По его словам, они предназначены молодым руководящим кадрам, которым «кружат голову необычайные успехи советского строя», и они воображают, что Советская власть все может, не считаясь ни с какими экономическими законами.

  Да, как будто прозрел будущее товарищ Сталин. После его смерти к власти пришел именно такой бойкий и самодовольный волюнтарист, пренебрегавший изучением законов природы и общества, действовавший по своему усмотрению и с подсказки советников…

  * * *

  Много лет спустя бывший оппонент вождя Л. Д. Ярошенко писал: «Политэкономия была оторвана от жизни, отличалась схоластикой и апологетикой, в ней доминировали субъективистские трактовки, она открывала возможности безудержного волюнтаризма. Наша хозяйственная практика была по существу лишена научных основ. Мое внимание привлек тот факт, что в учебнике не рассматривались вопросы рациональной организации функционирования социалистической экономики, а, на мой взгляд, это должно было бы быть главной задачей политэкономии социализма».

  Как видим, Сталин действительно не выставил на первый план, казалось бы, безусловно объективный фактор: рациональную организацию народного хозяйства. Иначе говоря, политэкономия должна быть, прежде всего, экономикой.

  Когда так называемые «шестидесятники» пустили в обиход понятие «хрущевская оттепель», вряд ли кто-то подозревал, что оно будет подхвачено «перестройщиками» и «реформаторами». Как и многое, если не все, в словах этих деятелей, этот штамп оказался фальшивым.

  Между тем, в сфере идеологии правление Хрущева вернее назвать «хрущевской слякотью». И это связано, между прочим, с проблемой, на которую обратил особое внимание Сталин в своей последней работе.

  Он рассмотрел вопрос о товарном производстве при социализме и привел мнение, как он выразился «горе-марксистов, которые думают, что следовало бы, пожалуй, взять власть и пойти на экспроприацию мелких и средних производителей в деревне и обобществить их средства производства». А дело вот в чем.

  В июле 1948 года Н. С. Хрущев написал Сталину о необходимости окончательной коллективизации: «Наиболее радикальным путем, на мой взгляд, является проведение полного и единовременного обобществления крупного рогатого скота с компенсацией колхозникам за проданный на фермы скот. При этом надо отказаться от помощи колхозникам в ликвидации бескоровности и принимать меры к удовлетворению их потребности в продуктах животноводства через колхозные фермы». Вдобавок: «сократить размеры приусадебных участков колхозников» и «повысить установленный уровень трудодней».

  Как видим, «наш дорогой Никита Сергеевич» (так назывался фильм периода культа его невзрачной личности) оставался на позициях троцкизма и архиреволюционности. Правда, Сталин счел эти бредовые предложения излишком усердия при недостатке ума (позже, придя к власти, Хрущев постарался отчасти реализовать свои планы, чем заслужил ненависть крестьян).

  Говорят, после такой инициативы Хрущева Сталин на одном из заседаний подошел к нему, погладил по плешивой голове и пошутил: «Наш маленький Карл Маркс». Можно предположить, что Никита Сергеевич при этом стыдливо улыбался, поклявшись в душе отомстить вождю, хотя бы после его смерти.

  В своей работе Сталин высказался о таком предложении резко: «на этот бессмысленный и преступный путь… не могут пойти марксисты, ибо такой путь подорвал бы всякую возможность победы пролетарской революции, отбросил бы крестьянство надолго в лагерь врагов пролетариата».

  Как видим, Иосиф Виссарионович оставался реалистом и сознавал, в каких тяжелых условиях вынуждены трудиться сельские жители, и не желал усугублять их трудности для наибольшего удовлетворения потребностей горожан и во имя скорейшего торжества коммунизма, что провозгласил демагог Хрущев, придя к власти. В отличие от него и его преемников, Сталин не давал лживых обещаний, не подлаживался к «народным массам», а на деле старался облегчить жизнь советским людям.

  * * *

  Итак, Сталин не предполагал бороться с сельскохозяйственной артелью, а в сущности, с искони русской общиной. В отличие от Столыпина, желавшего ориентировать сельское хозяйство на западный фермерский лад (его реформа провалилась, объективно содействуя революции в России), и Хрущева, желавшего изъять колхозную собственность и урезать личные угодья колхозников, Сталин не оглядывался на Запад и на дух не выносил троцкизма. Сталин исходил из российских реалий – в частности, учитывал худшие условия для сельского хозяйства в России, чем в Западной Европе. И признавал целесообразным, чтобы колхозной продукцией как своей собственностью распоряжались сами колхозники. Земля передана им в вечное пользование, но без права ее продать, купить, сдать в аренду, заложить.

  При социализме, по его словам, сохраняется товарное производство (но без капиталистов и купли-продажи рабочей силы), а также действует закон стоимости. «В связи с этим, – писал он, – на наших предприятиях имеют актуальное значение такие вопрос, как вопрос о хозяйственном расчете и рентабельности, вопрос о себестоимости, вопрос о ценах и т. п. Поэтому наши предприятия не могут обойтись и не должны обходиться без учета закона стоимости». Это, как он пояснил, содействует лучшей организации народного хозяйства, дисциплинирует хозяйственников и т. д.

  Вновь приходится говорить о предметах, казалось бы, совершенно ясных и понятных. Какие еще могут быть разные рентабельности? Она одна и выражается обычно более или менее четко в денежной или какой-то иной форме. В капиталистическом производстве этот показатель является одним из главнейших в экономике. Поэтому он изучен основательно.

  В Советском Союзе, как отметил Сталин, из-за отсутствия частной собственности на средства производства сфера действия закона стоимости ограничена, так же как его влияние на производство. Ибо вместо конкуренции осуществляется планомерное, пропорциональное развитие народного хозяйства. Именно поэтому, несмотря на его бурное развитие при социализме, удается избежать кризисов перепроизводства…

  Таким образом, Сталин предполагал создать общественную систему – и в значительной мере преуспел в этом, – в которой вместо стихийного рынка и конкуренции существует плановое народное хозяйство, развивающееся гармонично благодаря своевременному учету потребностей общества. Как он писал, «учет потребностей общества приобретет первостепенное значение для планирующих органов» (стало быть, на то время это еще не осуществилось в полной мере).

  Он выступил против использования, казалось бы, бесспорного закона стоимости, определяющего экономическую рентабельность предприятий, отраслей производства. Признал, что у нас планово идет опережающий рост тяжелой промышленности, часто менее рентабельной, чем легкая, а иногда и вовсе нерентабельной. Продолжают работать пока еще экономически нерентабельные предприятия и не открываются новые, которые были бы заведомо более рентабельными.

  И тут Иосиф Виссарионович высказывает мысль чрезвычайно важную, показывающую его как мудрого государственного деятеля, а не как временщика. Вот его высказывание:

  «Если взять рентабельность не с точки зрения отдельных предприятий или отраслей производства и не в разрезе одного года, а с точки зрения всего народного хозяйства и в разрезе, скажем 10–15 лет, что было бы единственно правильным подходом к вопросу, то временная и непрочная рентабельность отдельных предприятий или отраслей производства не может идти ни в какое сравнение с той высшей формой прочной и постоянной рентабельности, которую дают нам действия закона планомерного развития народного хозяйства и планирование народного хозяйства, избавляя нас от периодических экономических кризисов, разрушающих народное хозяйство и наносящих обществу колоссальный ущерб, и обеспечивая нам непрерывный рост народного хозяйства с его высокими темпами».

  Смысл ясен. Есть два вида рентабельности. Одна предполагает скорую выгоду для отдельных предприятий или отраслей производства. Другая ориентирована на перспективу и пользу для всего народного хозяйства. Первая приносит доход отдельных группам, вторая исходит из общественных интересов. Что предпочесть?

  При капитализме, конкуренции, стихийном рынке преобладает, естественно, первый вид рентабельности. При социализме – второй.

  Таким образом, проблемы экономической рентабельности, которые вроде бы вскользь упомянул И. В. Сталин, необычайно актуальны не только для нашего времени и нашей страны, но для существования глобальной технической цивилизации – для кого она и в чьих интересах развивается?

  Сталин, в зените своей мировой славы, на склоне лет, незадолго до смерти, думал о будущих поколениях, заглядывая на многие десятилетия вперед. Нынешние правители, «глобальные владыки» (ГВ), ряженные в демократов и либералов, озабочены текущей суетой, личными и клановыми интересами. Они, как было сказано в Евангелии, слепые поводыри слепых. Неудивительно, что тянут они мир в пропасть.

  В чем же коренное отличие социалистической экономики? Разве она не должна ориентироваться на максимальную прибыль, для того чтобы обеспечить материальное благосостояние народа? Быть может, различия относятся только к принципам распределения доходов? При капитализме обогащаются наиболее ловкие, предприимчивые владельцы крупного капитала, а при социализме блага распределяются более или менее равномерно. Разве не так?

  Не совсем так, полагал Сталин. Он писал:

  «Существенные черты и требования основного экономического закона социализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники».

  В чем же различие? Он не поленился повторить и подчеркнуть:

  «Вместо обеспечения максимальных прибылей – обеспечение максимального удовлетворения материальных и культурных потребностей общества; вместо развития производства с перерывами от подъема к кризису и от кризиса к подъему – непрерывный рост производства; вместо периодических перерывов в развитии техники, сопровождающихся разрушением производительных сил общества, – непрерывное совершенствование производства на базе высшей техники».

  Последний тезис следует пояснить: Сталин имел в виду, что капиталист подчас не заинтересован тратить средства на создание и внедрение новой техники, если она не принесет ему в ближайшие годы максимальных прибылей.

  Социализм сталинского образца приближался к этому идеалу. Хотя вождь отдавал себе отчет в том, что на практике далеко не всегда получается так, как в теории. Он писал: «Что касается планирования народного хозяйства, то оно может добиться положительных результатов лишь при соблюдении двух условий: а) если оно правильно отражает требования закона планомерного развития народного хозяйства, б) если оно сообразуется во всем с требованиями основного экономического закона социализма».

  * * *

  На вопрос, какие потребности важней – материальные или духовные, обычно отвечают: безусловно, первые. Действительно, без пищи, одежды, жилища человек не проживет. Казалось бы, именно такие потребности необходимо удовлетворять в первую очередь.

  Примерно по такому же принципу порой стараются определить, что для человека всего важней: воздух, вода или еда. Не дыша, протянешь две-три минуты, без воды – два-три дня, без еды – две-три недели. Но это арифметика не жизни, а смерти. Для нормального существования одинаково важны вода, воздух и еда.

  Материальные потребности необходимы для того, чтобы жить, духовные – чтобы жить по-человечески. Надо еще учитывать масштабы и характер потребностей. Стремление к обогащению и приобретению самых разных материальных ценностей практически не имеет предела. И если удовлетворять его в первую очередь, то ни на что другое не хватит ни времени, ни средств, ни сил. Вот почему при социализме возникает проблема ограничения материальных потребностей тех, кого они чрезмерно привлекают. Иначе экономика страны будет ориентирована в этом направлении. А так как материальные потребности постоянно растут, то духовные, поставленные на второй план, будут сокращаться.

  Так создаются благоприятные условия для укоренения в обществе буржуазных ценностей и соответствующего мировоззрения при любом государственном устройстве. Социализм будет постепенно вырождаться в капитализм с его культом богатства, выгоды, максимальной прибыли.

  Не случайно Сталин писал об удовлетворении растущих и материальных, и культурных потребностей. Он не отдавал преимущество ни тем, ни другим. Хотя, безусловно, многое зависит от конкретных условий.

  После Великой Отечественной войны многие советские люди жили впроголодь, в ужасных жилищных условиях. У нас было разрушено 1710 городов; 25 миллионов человек осталось без крова. Вдумайтесь в эти цифры! А мы еще помогали восстанавливать Польшу и Восточную Германию, тоже пострадавшие больше других стран (об этом успели забыть слишком многие поляки и немцы, а наши антисоветчики сознательно замалчивают огромные трудности, которые за несколько лет смог преодолеть советский народ).

  Итак, в экстремальных условиях, когда речь идет о спасении людей от голода и холода, требуется сначала обеспечить им хотя бы самые необходимые жизненные блага. Но по мере их удовлетворения на первый план должны выходить духовные потребности. Из них образование, например, предполагает и общественную пользу, повышение квалификации работников.

  Но за первичными, обязательными материальными потребностями у людей следуют вторичные, без которых в принципе можно обойтись, а за ними – третичные, уже избыточные, излишние, типа роскошных личных яхт, самолетов, наиболее дорогих автомобилей, драгоценностей… Какой-нибудь мелкий жалкий человечек обрастает этими предметами, становится их рабом и вызывает зависть и желание ему (ей) подражать у многих тысяч таких же мелких душонок.

  
  

  Похожие записи:

  • Право на наследство на ООО
  • Госпошлина за свидетельство о разводе в 2021 году
  • Какие налоги платит ооо на енвд в 2021 году с работниками